Глава 1
Сумбурный неуютный сон отступал. Ему на смену спешно возвращались тяжелые мысли, и скованные числами планы на грядущий день. Первым делом, как и всегда, сознание выцепило в глубинах памяти проклятый календарь.
- Тридцать первый век. Тринадцатый год. Первый отчетный период. Шестидесятый день. Утро.
На скрипнувшей кровати поднялся худой юноша. В полумраке его взгляд настойчиво нашарил старые механические часы с разбитым стеклом. Под тонкой трещиной копошилось множество странных механизмов. Как минимум один из них точно показывал время.
- Пять часов, шесть минут утра, - закончил отчет парень, протирая лицо руками.
Молодой человек поднялся. В тесной мрачной комнатке было немного места. Один поворот, пару шагов, и вот он уже умывает лицо в скромном водосборнике у стены. Шаг назад, и рукой подать до стула, заваленного одеждой. Для шкафа не было ни места, ни потребности.
Немногочисленные вещи хозяина были всем его имуществом. И единственным украшением тесного жилища. И то большая часть уже была расфасована по трем сумкам и пакету, скромно приютившимся у выхода. Остальной облик комнаты составляла старая узкая койка с матрацем и голые железные стены грузового контейнера.
Умыться, одеться, привести себя в порядок - все эти действия хозяин комнаты выполнял машинально. Основная работа, требующая некоторой концентрации, кипела в голове.
Вслед за датой потекли мысли обо всех связанных с ней событиях. Это был второй выходной день после прибытия из инспекционного рейда по фермам в пустошах. Сегодня нужно было сдать отчеты в центральный офис. Зато не было необходимости выходить на смену в рабочую зону - провизионный паек уже выдали. Теперь на драгоценной полке стояли целых три грубых железных баночки с серийным номером.
- Считай, целый пир.
Взгляд лениво скользнул по пайкам. Но задерживать его на круглых железных боках не стоило - почти сразу начинала выделяться слюна, а живот пускался в недовольное ворчание. Юноша уже привык к этому чувству, но смаковать его не любил. Ему и так пришлось отказать себе в еде во время инспекции. Все, чтобы сохранить побольше съестного для этого дня.
- Этот день. Точно!
Память подкинула еще один важный план - возвращение друга. Сегодня должен прибыть крупный грузовой лайнер с юга. На его борту будет давний приятель. Последний раз они виделись…
- Семь лет, пять месяцев и три… нет, пять дней назад? - память предательски закапризничала. - Годы. Мы не виделись годы. Каким он стал? А каким стал я?
Юноша опомнился перед осколком зеркала, когда уже заканчивал наводить марафет. Через мутную гладь серебристого стекла он разглядел свой болезненный образ.
Худощавый молодой человек лет двадцати в черной майке, куртке и штанах. Выглядел строго и опрятно. Чего не сказать было про темные непослушные волосы. Острый нос и подбородок придавали лицу аристократичной утонченности, но впалые щеки низводили внешний вид юноши до обычного голодного доходяги. По-своему выделялись серые глаза, пропитанные усталостью. Из-за цвета стальной взгляд часто привлекал внимание даже издалека.
Молодой аккуратный образ парня во всем черном с серыми глазами, излучающими строгость и равнодушие. Он одним видом пугал большинство людей, с которыми ему приходилось работать. Или, по крайней мере, вызывал чувство дискомфорта. Если не своим видом, то родом деятельности.
Тяжело вздохнув, юноша еще раз привычным жестом постарался пригладить волосы и окинул взглядом свое прибранное жилище. Чтобы перестать называть его домом, нужно было лишь выставить за дверь сумки с вещами. Эта мысль подкинула еще одну важную деталь в мозаику планов на сегодняшний день - выселение.
- Сегодня же истекает срок аренды, - тонкие пальцы вцепились в пряди волос на затылке. - Пришлось отказаться от аренды, чтобы оплатить койку в клинике. Проклятье.
Явное недовольство не сильно разнообразило облик парня. Он вышел на улицу мрачнее тучи со взглядом маньяка-убийцы. И оказался будто в своей стихии. Все вокруг удивительным образом сочеталось с его обликом взаимно неприветливым видом.
Как и всегда, над головой висел купол из грязных серых туч. Солнечный свет с большим трудом пробивался через многовековой заслон непогоды. Особо четко выделялся лишь один цвет - черный смог из труб огромного завода. То было сердце, мышцы и выкуренные напрочь легкие города-перекрестка. Один из Очагов, как их было принято называть. Вокруг этих градообразующих органов царило гетто, вечно пребывающее в состоянии послевоенных руин.
- Что ж, в городе все, как обычно, - со вздохом заметил юноша. - За месяц инспекции ничего не изменилось. Вокруг все те же стены. Те же мертвецы. Только лица у них уже другие.