Шин был немногословен, но с серьезным лицом описал весьма дикие ситуации, которые происходили с ним на обучении и военных операциях.
В его историях часто мелькал некий Капитан. Как было понятно, наставник Шина отличался мудростью, терпением и тягой к иронии, что становилось основным катализатором большинства веселых моментов из жизни солдата. Хоть это были весьма скромные украшения к обилию мрачных и депрессивных историй.
Впрочем, подобный тон застолья не сильно портил атмосферу радостной встречи. Абсолютно не привыкший к горячительным напиткам Рей, наоборот, стал не в меру говорливым и будто не замечал негатива в историях друга. С долей смиренной иронии он отвечал ему тем же.
- Да, у нас тут тоже жнецы разгулялись, - взял слово Рей после рассказа Шина о том, что попадание в военный госпиталь практически равносильно отправке на кладбище. - Центр Целителей или ЦенЦел, как их называют, даже не особо напрягается - большинству пациентов просто выписывают "домашнее лечение". Смертность за последние три года взлетела до небес. Мало того, в последнее время развелись какие-то неясные хвори. Недомогание, слабоумие, хроническая усталость - люди валятся так, будто весь город решил потихоньку издохнуть. Вроде, войны нет. Не считая внутренних разборок местных банд и Квартальных.
- Жить в Анкере всегда было непросто, - равнодушно отметил приятель. - Может урезали сухпайки?
- Нет, тут что-то другое. Еду в Очагах после того случая пять лет назад никогда не задерживали. Вроде бы и лекарства есть - сам месяц назад инвентаризацию в госпитале проводил. Большинство болезней в ЦенЦеле изводят за пару банок или пачку пит. Вот только врачей не хватает катастрофически. Слишком большой наплыв страдающих. Так некоторые целители предпочитают сами присоединиться к этой армии недееспособных. Это не усталость, а обыкновенное невежество и трусость.
- Тебе виднее, - Шин потихоньку допивал свою порцию горячительного. - Выглядит так, будто тебя это беспокоит. Ты слишком раздражен.
- Ты - сама наблюдательность, - нервно ответил друг, заливая в себя щедрый глоток. - Мало нам проблем с лечением, теперь еще и слух пошел по городу про серийных убийц. Слишком много стали фиксировать странных суицидов. Одни несчастные пропадают без вести, других находят в состоянии полного обезвоживания. Высушенными насмерть. В Очагах вообще каждый день по несколько человек гибнет. Вся эта ситуация плодит городские легенды быстрее, чем мы успеваем сжигать тех, кто их распространяет. И эти слухи уже популярнее, чем байки про Ностро. Так что не удивляйся тому, сколько нынче на улицах Чистильщиков и Квартальных. Народ того и гляди бунт поднимет.
Рей закинул в рот пару снеков и сделал последний глоток из стакана. Наконец, вслед за его напряженной тирадой наступила тишина. Шин молча следил за реакцией друга. Порой он и вовсе застывал манекеном, от чего собеседнику становилось немного неуютно. Чтобы развеять эту неприятную атмосферу, молодой аудитор устремил взгляд прямо в глаза приятелю.
- В общем, у нас тут своя война. Извини приятель, но отдохнуть тебе не получится. Я уже приспособился к такой жизни. Так уж и быть, помогу и тебе. Если перестанешь смотреть на меня, как чучело отбитое, - Рей неловко отвел взгляд. Все-таки в гляделках он оказался плохим соперником.
- Ты все про кое-кого забываешь рассказать, – меланхолично напомнил Шин. - Что с сестрой-то случилось?
- Не забываю, просто… - аудитор замешкался. - Оули жива. Едва держится.
- Все еще болеет?
- Да. Думал, со временем она выправится. Встанет на ноги. Но четыре года назад ей стало совсем плохо. Она теперь едва двигается.
- Где она? - в голосе друга засквозило напряжение.
- В частной клинике. Уже третий год. Врачи до сих пор не могут поставить диагноз. Лекарства не помогают. Мы столько всего перепробовали, но Оули не становится лучше. Она продолжает жить, но… будто и не живет. Даже не могу вспомнить, когда она последний раз выходила на улицу. Иногда, правда, бывают небольшие прояснения, ей ненадолго становится лучше. До тех пор пока болезнь не возвращается в еще более жуткой форме.
- Вот как? - друг помрачнел.
Рей испытал странное удовлетворение от того, что снова заставил Шина проявить хоть какие-то эмоции столь заметно. Было приятно осознавать, что бывший военный еще не утратил интерес и чувства к чему-то значимому. Это придавало толику надежды.