Её реакция на моё наказание была предсказуемой. Она радовалась. Наследник в опале, бастард на коне.
Знание того, что отец намерен взять Николь на деловую встречу, сразу рисует мне понимание того, что он нацелен делать по отношению к незаконнорожденной дочери.
Он будет вводить её в бизнес. В свои дела. Притом не постепенно и годами, а сделает это максимально быстро, честно и открыто. Без прикрас для девушек, верящих в единорогов.
А потом будет оценивать, сможет ли она заменить его или нет. Это даст ему один из главных рычагов, оказывающих на меня давление.
Таким образом, он собирается затянуть мне гайки в случае моего очередного «позора».
Хоть что-то. А то я устал думать и гадать, что там, в планах у отца?
Когда ушла Николь, он приказал молчаливо завершить трапезу и пройти в его кабинет. У него было всего полчаса, потом нужно было возвращаться к делам.
Мы переходим в кабинет.
Мама заметно отреагировала на его решения. Она выглядела очень напряженной и сосредоточенной. Это, несмотря на то, что подобные разговоры случались ни раз.
Мне бы вести себя разумно. Но я не могу.
- Что мне прикажешь теперь делать? – Опустившись в кресло, с вызовом гляжу на отца. – Сесть у окошка и вышивать крестиком?
Подпираю подбородок рукой и заинтригованно жду ответа.
Отец ещё не успел занять своё кресло за рабочим столом. Выпрямившись в шаге от него, он отражает мой взгляд подобным.
- Ты мог сейчас прекрасно отдыхать на Фиджи со своей любовницей и не знать печали. – Его губы кривятся в насмешливой улыбке. – Но ты повёлся на провокацию более умного соперника, а потом прилетел домой заглянуть в рот Николь, не съела ли она лишнего куска? – В свойственной манере общается отец.
- Ибрагим, - тут же вставила мать, - мы ничем, уверяю тебя, не обидели девочку. Хорошо приняли. В первый день я заказала ей дизайнерскую одежду…
- Мама, хватит унижаться! – не удержался я, повернувшись к родительнице. - Скажи отцу прямо в глаза, что он привел в дом непонятную девушку и объявил её своей дочерью, а мы должны поверить на слово? – Обращаюсь я теперь к нему. – Где анализ ДНК? Я хочу его увидеть! Хочу! Покажите мне! - Выставив перед собой ладони в просящем жесте, требую я.
Уже сидя в своем кресле, отец цинично улыбается.
- Хочешь ДНК? Будет ДНК.
Интуиция подсказывает мне: это ложная уступка, на которую лучше не вестись. И мои подозрения через секунду подтверждаются.
- Завтра из Израиля, по моей просьбе, прилетит мой старый друг и специалист по данному вопросу. Завтра, здесь, в этом самом кабинете, ты при свидетелях сдашь образцы ДНК для подтверждения родства со мной. Я желаю с точки зрения науки убедиться, что ты мой сын, Солор.
Глава 16.
Солор
Что такое гром среди ясного неба я, оказывается, не знал. Что четвертую пощёчину в своей жизни я так скоро получу вслед за третьей – не предполагал.
Неужели я так сильно заигрался? А ведь меня, действительно, никто и никогда не тормозил. Кроме Сулеймана Кайшата.
Сколько себя помню, только он смело надо мной подтрунивал. Он старше меня на три года. Из семьи схожей по положению. Восточный парень, но не такой вспыльчивый, как я.
Мне восточная кровь досталась от деда по отцу и от бабушки по маме. А так много намешано другой крови.
И вот сейчас отец хочет разобраться, какая всё-таки кровь течёт в моих жилах. Но то, что он собирается подтвердить наше с ним родство с помощью науки, удивляет и не удивляет одновременно.
Моё поведение его возмущает, потому он, таким образом, отыгрывается на мне. Да и появление незаконнорожденной дочери подливает масло в огонь. Почему бы заодно не проверить: а мой сын – мой сын?
Мы будто увязаем в тягучей невидимой тишине. Боковым зрением вижу, что мать совсем потеряла дар речи и превратилась в скульптуру.
- Ты сомневаешься, что я твой сын? – первым после этого заговариваю я.
- Твоё поведение даёт мне горькую пищу для размышления. Я так долго в «детство» не играл Солор. В четырнадцать лет я уже пошёл работать и не останавливаюсь до сих пор, - хладнокровно рассуждал Ибрагим.
С трудом сгладываю подступивший к горлу ком.
- И только это причина твоих сомнений? – когда задаю этот вопрос, замечаю, как он тут же переводит взгляд на мать.
И я смотрю на неё.
«Статуя» немного отмерла. Родительница опустила глаза на свои руки, и её грудная клетка заходила ходуном. Но она молчала. Упорно. Упрямо. Будто нас совсем не слышала и не понимала.
- Твоя мать знает, какие у меня есть причины, - с загадочным видом обронил Фадель.