Выбрать главу

Владимир Голубев

Взрослое лето

Глава 1

Сорока

Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество нас не покинет.
А. Ахматова

Каждый год первого сентября учителя, рассадив за скрипучие парты нарядную детвору и заполонив все вазы и банки яркими букетами, встав у доски, сообщают нам, что ещё одни каникулы канули в лету, мол, будьте посерьёзнее, ведь ваше детство навсегда сгинуло под пёстрой листвой во дворе или на даче, а может, с концами затерялось в лопухах — у бабушки в деревне. Эти слова — просто острым ножом по сердцу, ведь тебе уже целых четырнадцать лет, ты давно ходишь в школу, умеешь считать и писать, научилась всякой всячине, оттого первоклашки смотрят на тебя, как на небожителя, и ты практически не боишься темноты. Родители давно отпускают тебя одну в магазин, и ты по утрам выгуливаешь во дворе собаку, но тебе ещё так хочется поиграть в игрушки и выдумывать свои собственные словечки, непонятные взрослым, а порой и необъятные фантастические миры. И поэтому, сидя за партой, ты смотришь в окно на утекающие облака, и у тебя перехватывает дыхание от запахов школьной столовки и раздевалок, и ты не глядишь на повзрослевших за лето одноклассников. Но всё это приключится только в гадком сентябре, а сейчас мелкой монетой разменялись лишь первые золотые червонцы июня, и можно надолго позабыть про школу и про несносный переходный возраст!

Девочка Алёнка, четырнадцати полных лет, худенькая и угловатая, как кузнечик, курносая пацанка с обгрызенными ногтями, нынешним летом живёт в настоящем лесу, на заимке своего деда. Оттого, что их с мамой дом на все каникулы превратился в гостиницу для приезжих строителей — они возводят комбинат в их родном посёлке, а мама и дочка теперь ютятся в кособокой сторожке, доживающей свой век на лесной опушке. Хорошо, дедушка после выхода на пенсию успел поправить дом, подлатать крышу, восстановить забор. Но отсюда без малого полчаса топать по тропинке среди зарослей лещины и волчьей ягоды до ближайшей автобусной остановки. По ней каждое утро мама спешит на автобус, чтобы уехать в город на работу, как она говорит: «Мыть полы». Она вкалывает уборщицей в одном загадочном доме и возвращается к дочери только вечером.

Алёнка знала свой распорядок на всё лето, день за днём спешил по вечному кругу: завтрак — на столе, обед — в холодильнике, книги — на этажерке, а друзья — знакомые в недоступном посёлке. Тоска. Телевизор пылится на тумбочке, под расшитой накидкой — не показывает, а только шумит: нет в лесу приёма, какой тут интернет или сотовая связь, хорошо хоть можно слушать радио. Скука. Зато если хочешь — не причёсывайся и ходи весь день в старой сиреневой футболке с Винни-Пухом и пятном от вишнёвого варенья.

А ещё в огороде полно клубники и смородины, крыжовника и вишен, яблок и груш. Настырная лесная земляника уже какой год заселяет сад и лужайку перед домом. Даже олени заглядывают на участок через пролом в заборе полакомиться душистым клевером. Правда, из друзей только ёжик по кличке Колючий колобок или просто Колобок, в сумерки он появляется из зарослей крапивы полакать из блюдца молочка с белым хлебом.

По воскресеньям они с мамой выбираются в родной посёлок. Посещение начинается с церкви, а после магазины, библиотека, а заканчивается всё походом в гости к маминым друзьям. Алёнке удаётся заскочить на несколько минут к ребятам с родной улицы — проверить электронную почту и навестить социальные сети. Но в почтовом ящике пустота, писем нет, только реклама и спам, да и откуда взяться общению, письмам или лайкам, если ты целыми неделями вне зоны доступа, точнее, в глухом лесу. Как говорит странный сосед, дядя Петя: «Из нуля не родишь и червя».

Иногда они заходят домой: мама забирает у жильцов оплату за проживание или берёт понадобившиеся вещи. Грустно, пахнет чужими людьми и грязными вещами. Ещё хуже, когда наблюдаешь за устроенным рабочими в любимых комнатах бардаком. И от этого такое досадное ощущение, словно это внутрь тебя самого проникли посторонние существа и нагадили, а ты не можешь ничего сделать, даже убраться за ними. И ты шепчешь маме: «Скажи этим, чтобы навели порядок, ну сама посмотри». А она краснеет и начинает размахивать руками и даже повышать голос на строителей, но как-то нескладно, нестрашно, не то что тётя Люба. Но и с этими ощущениями надо как-то жить.

Только вечером, в 19 часов 15 минут, на предпоследнем автобусе мама с дочерью, обнявшись, трясутся в автобусе по дороге на свою заимку. Девочка бубнит без конца себе под нос или на ухо матери детские мольбы: