Я тихонько засмеялась, раскачиваясь из стороны в сторону. Вопреки боли, разрывающей грудь и кромсающей сердце раскаленным железом, из моего горла вырывались не рыдания, а именно смех. Глухой, неестественный, пугающий. Ненавижу его. Ненавижу себя. И тачку его тоже ненавижу.
В голове медленно нарастал звон, а перед глазами появилась красная пелена – признаки надвигающейся истерики. Не соображая, что делаю и продолжая смеяться, я подняла с земли кусок какой-то трубы и взвесила ее в руке. Достаточно тяжело. Неторопливо подойдя к внедорожнику, я небрежно-ласково провела трубой по передней двери, оставляя длинный след на блестящей черной краске. Глубокий. Уродливый след. Наверное, мое сердце сейчас все в таких же шрамах. Но ничего, я это переживу. И он тоже переживет.
Размахнувшись, я со всей силы ударила по лобовому стеклу и громко расхохоталась. Сигнализация, будто не понимая, как ей реагировать, жалобно взвизгнула, но после второго удара умолкла.
По стеклу пошли, расползаясь в разные стороны, глубокие трещины. Раз за разом я поднимала трубу, ударяя по машине, превращая ее в груду метала. И мне было не стыдно. Мне было жалко. Жалко себя и свою любовь. Жалко, что ее растоптали, прошлись в дорогих ботинках, как по чему-то ненужному.
Когда сил уже не осталось, я громко закричала и принялась пинать колеса. Жаль, что это все лишь машина, а не его голова. Думаю, сейчас я бы размазала ее с не меньшим удовольствием.
Задыхаясь, я упала на колени и наконец разрыдалась. Громко, некрасиво, размазывая слезы по лицу. За что он так со мной? Что я им всем сделала?
Громыхнув так, что казалось в квартирах первого этажа зазвенели стекла, небо снова разверзлось дождем, падающим такой силой, что становилось физически больно. Но я не обращала внимания. Внутри мне было гораздо больнее. Сердце гулко билось в груди, грозя вырваться из груди, но я была не против. Все, что угодно, лишь бы не чувствовать этой всепоглощающей ненависти, злости, боли…любви.
А дождь продолжал лить, словно надеялся смыть с моей души и тела всю ту грязь, в которую я умудрилась вляпаться по собственной глупости….
Глава 1
Глава 1.
Сентябрь.
- Дед, вот скажи, почему ты всегда со мной споришь? Из вредности, или это чисто спортивный интерес? – устало положила я голову на локти и кинула голодный взгляд в сторону лениво булькающую супом на плите. Есть хотелось до боли в животе, и я тоскливо посмотрела в потолок: нет, это просто издевательство! Наверное, сегодня все дружно решили заморить меня голодом. Сначала в институте не работала столовая, потом я не успела заскочить в кафешку, потому что нужно было забирать сестренок, а теперь еще и дома еды не дают!
- На правах старшего поколения. А еще потому, что я всегда прав – назидательно потряс ножом в воздухе дед, и продолжил нарезать тоненькими ломтиками соленое сало. Не удержавшись, я стянула кусочек и закинула в рот, закрыв глаза от наслаждения. Ням, объедение. А с борщом так вообще улет.
- Вкушно – зажевав сало хлебушком, прошамкала я. Дед закатил глаза и покачал головой, ясно давая понять, что он думает об уровне моей культуры.
- А как же диета? – ехидно спросил дед, проследив взглядом за вторым куском, исчезающем в моем рту. Я насупилась. Вот кто просил напоминать мне об этом? Ну, дед, конечно молодец, ничего не скажешь – ткнул меня носом в мое же слабоволие, как обгадившегося котенка в свои экскременты. Не далее, как вчера утром я открыла для себя новую диету, а их я, надо сказать, очень люблю, и стабильно, раз в полгода испытываю свой организм на прочность. Зачем, самой непонятно, ведь с фигурой у меня все в относительном порядке. Костями, конечно, не бренчу, но и в дверях не застреваю, да и штаны на попе не трещат. Обычная, ничем не примечательная фигура.
В этот раз я набрела в просторах интернета на диету под названием «питьевая», во время которой можно употреблять все что льется, пьется и течет, и с большим энтузиазмом села на эту диету. Или, правильнее будет сказать присела. Потому как всевозможные бульоны и йогурты насыщали на очень небольшой период времени, и к вечеру все, о чем я могла думать, это большой бутерброд с колбасой, сыром и майонезом. И запить все это безобразие сладким чаем. Но, стиснув зубы, я усилием воли заставила себя лечь спать и не думать о еде.