Я крепче сжимаю руль до побеления в костяшках и так сильно стискиваю челюсть, что удивляюсь, как мои зубы еще не крошатся. Только два человека знают меня достаточно хорошо, чтобы заметить изменение в моем настроении – это Тео и Арт. Однако Тео предпочитает клевать мне мозги далекими и намекающими фразами, а Арт спрашивает напрямую.
– Дим Саныч тебе сказал со мной поговорить, верно? Если ты про сегодняшнюю тренировку, то такого больше не повторится, ты меня знаешь. Я соберусь к матчу, и буду держать позицию лучшего защитника.
Арт усмехнулся и отрицательно покачал головой.
– Морозов действительно просил меня устроить тебе взбучку, но к черту футбол. Я хочу помочь своему другу, но у меня ничего не выйдет, если ты не расскажешь причину.
Я бросил быстрый взгляд в сторону друга, Арт был хорошим и верным другом, и у меня не было причин не доверять ему.
– Все из-за моего отца.
– Я так и думал, – выдохнул Арт и свел брови к переносице.
– У меня куча долгов в универе, мне нужно как-то быстро это все расхлебать и одновременно попытаться полностью выложиться на поле. Это чертовски сложно.
– Понимаю. Нельзя объять необъятное.
Я усмехнулся, губы Арта тоже скривились в легкой улыбке.
– Что за херня, дружище? С каких пор ты заговорил пословицами?
– Иди в задницу, придурок, – друг в шутку толкает меня в плечо. – Я пытаюсь помочь.
Моя ауди въезжает во двор жилого комплекса Леднева и я паркуюсь у его подъезда, но Арт не торопится выходить. Его настороженный взгляд скользит по моему лицу, я откидываюсь на спинку кресла и позволяю себе улыбнуться.
– Я всегда готов тебя выслушать, понял?
– Понял. Давай проваливай, мне в универ надо.
Арт открывает дверь.
– То-то я чувствую, что ты трезвый и на тачке, – он смеется.
– Проваливай, – я смеюсь и отворачиваюсь.
Я завожу двигатель и вылетаю из двора, обдумывая слова друга. Приятно, что кэп вспомнил про кодекс дружбы, но вряд ли он сможет мне помочь.
Это была лишь моя битва.
Поймать Самойлову в универе мне так и не удалось, и после того, как я узнал, что она давно ушла, я собрался ехать домой, однако вспомнил, что забыл телефон в нашем спортивном комплексе.
Когда я подъезжаю к корпусу, уже довольно поздно. Надеюсь, кто-нибудь есть на посту охраны, иначе хреново мне будет без телефона всю ночь.
Я забываю и про проблемы с отцом, и про долги в университете, и про проклятый телефон, когда слышу знакомый звонкий смех и замечаю двух людей, которые никак не должны были оказаться вместе.
Риана и, мать его, Тео Наварро стоят в коридоре у входа в женскую раздевалку и о чем-то мило беседуют. Точнее говорит Тео, судя по шевелениям его губ и довольной ухмылке, которую он дарит всем моделям, с которыми собирается провести ночь. Риана прижимается лопатками к стене, смотрит на моего друга снизу вверх большими от восхищения глазами, а Тео нависает над ней так близко, что их лица находятся в предательски опасном расстоянии. Наварро что-то вновь говорит и Риана разряжается искренним смехом.
Блядь, почему она смотрит на него так, как никогда не посмотрит на меня? Каждый раз, когда наши взгляды встречаются, ее глаза либо холодные, либо осуждающие, либо горящие от ненависти и злобы. Я предпочитаю последнее, это лучше, чем видеть холодное равнодушие.
Но прямо сейчас внутри меня что-то трескается и с грохотом падает, когда я вижу эту картину. В этот момент пожилой охранник приносит мне мой телефон, я резко разворачиваюсь и выхожу на улицу, в надежде отдышаться и унять пульсирующую в груди злость.
Я быстро набираю номер Арта, когда прыгаю в тачку и с ревом мотора вылетаю на трассу.
– Сегодня вечеринка у меня дома. Собери как можно больше народу.
Глава 7
Риана
– Эй, Королева сука!
Я закатываю глаза и резко разворачиваюсь, готовая обрушить весь свой словесный гнев на человека, который назвал меня этим нелепым прозвищем. Тео Наварро смотрит на меня с вселенским спокойствием во взгляде, словно он только что не оскорбил меня.
– Что тебя надо?
– Ваша тренировка давно закончилась, что-то ты припозднилась.
Я рефлекторно смотрю на часы, которые показывают семь вечера, за окном уже давно глубокая темень. Наша тренировка группы поддержки действительно закончилась очень давно, однако я ни за что на свете не признаюсь Тео, что сидела в женской раздевалке, пытаясь спрятаться от матери и одновременно готовясь к зачету в школе искусств.