Ксюша осеклась. Помолчала, а потом сказала:
- Разве то, что я почувствовала, можно словами передать? Вот приедешь в Москву. Сходим вместе, и сам убедишься – магическое что-то в его картинах.
Саша улыбнулся. Посмотрел Ксюше в глаза и сказал:
- Вот увидишь – приеду. Только ты непременно меня встречай!
Он ещё шире улыбнулся и крепко сжал её руку. Великолепные чёрные глаза призывно смотрели на неё. Ксюша смутилась. Тихонько высвободила руку и быстро заговорила.
- Вообще-то, я очень хорошо знаю экспозицию. Поэтому теперь смотрю не картины, а акварели и гравюры. Очень интересно! Целый таинственный мир художников, полотна которых развешаны в залах, закрыт ото всех шторками. Шторку отодвинешь, и любуешься. Особенно меня поразил один натюрморт с ягодами и цветами. На лепестке цветка нарисована капля росы. Говорят, что даже мухи, принимали эти изображения за живые, и садились, чтобы выпить эту капельку росы. Поразительно! Правда! Я даже имя художника запомнила – Фёдор Толстой.
- Счастливая ты! С детства такая интересная жизнь! А мне предстоит всё это навёрстывать, чтобы стать достойным тебя. – Медленно и как-то грустно проронил Саша.
Ксюша взглянула на него. Неожиданно вздрогнуло сердце, и она, в смятении, заторопилась.
-Давай, о Музее Изобразительных Искусств, в другой раз поговорим! Там – сплошь шедевры! Возле моей кровати висит Ренуар. Не картина, конечно, а репродукция. Портрет Жанны Самари. Вот, где глубина и загадочность! А вообще-то, я не поклонница импрессионистов.
Она мельком глянула на часы.
- Саша! Скорее домой! Меня ругать будут! Уже совсем стемнело!
Она спрыгнула с копны и помчалась к лодке.
С кормы, со спасительного отдаления, Ксюша украдкой разглядывала Сашу и думала:
– Вот он. Гребёт. Старается. А я ведь испугалась! Только не пойму - его или себя. События не должны развиваться так стремительно. Я никогда не считала себя легкомысленной. А тут едва сдерживаюсь, да и он, мне кажется, тоже. Наваждение, какое-то! Но, признайся себе, Ксюша! Прекрасное наваждение!
Ксюше хотелось войти в дом незамеченной. Но – куда там! Анечка бросилась к ней. Обняла и посетовала, что уже беспокоиться начала.
- А вот и Ксюша! - приветствовал её Александр Григорьевич. - Пока ты отсутствовала, мы тут приняли решение обследовать обнажение километрах в семи от нас. Если будет что копать – задержимся там на несколько дней. Я с тамошним почтальоном договорился. Приютит нас. Накормит и напоит. Так что завтра подъём в пять часов, чтобы идти по холодку. С собой – только самое необходимое.
Через пять дней они вернулись с тяжёлыми рюкзаками за спиной. Ксюша и Анечка едва переступили порог дома – рухнули на свои кровати и заснули.
- Конечно! Девчонок-то мы измотали! – сокрушался Александр Григорьевич. – Надо было без них идти.
- Ничего. Пусть закаляются! – шепнул усатый палеоботаник Серёжа.- Они молоденькие. Им только на пользу. А сейчас пусть отсыпаются. Не будем их завтра будить.
Александр Григорьевич кивнул. Мужчины уселись за стол. Поужинали и обсудили результаты работы.
- Я на мраморной пыльной ступени
На закате тревожного дня
Поднял ветку увядшей сирени –
Знак того, что забыли меня.
- Откуда ты знаешь это стихотворение? – безмерно удивилась Ксюша. Она устроилась на корме Сашиной пироги, и они отчалили.
- Кое-кто так быстро в прошлый раз убегал, что забыл томик стихов, а в нём листок бумаги с этим стихотворением.
- Ну и как ты думаешь, кто автор?
- Не знаю. Но похож на Есенина.
- Похож, да не совсем. У Есенина стихи крепче. Это мой отец.
- Он у тебя поэт?
- Это его любимое занятие. А так он геолог, профессор.
- Отсюда следует, что ты и поэзию хорошо знаешь.
- Почему только поэзию? И прозу тоже.
- Совсем меня убить решила?
- Нет. Я ставлю тебе планку. Тянись!
- Я буду тянуться. А ты уедешь и забудешь меня. Да?
- Во-первых, тянуться ты должен для себя, а не для меня. А во-вторых – не забуду. Разве можно забыть такие глаза, такие руки, такой неповторимый голос?
Тут она вынуждена была замолчать, потому что крепкие руки нежно обняли её хрупкую фигурку, а губы целовали её лицо, руки шею. Лодка качалась, и грозила перевернуться.
- Вас не было целую неделю! Я извёлся! Я понял, что полюбил тебя!
- Мне кажется, что я тоже люблю тебя, - тихо ответила Ксения. – Когда я уеду, ты пиши мне. Ты вошёл в мою жизнь. Мне будет очень недоставать тебя. Ой! Скорее хватай вёсла! А то будем оба в воде! – закричала она, когда Саша вознамерился вновь ринуться к ней.