Она села, немного успокоившись, захотела пить. Сварила кофе. Его клубящийся пар всколыхнул воспоминания о днях, проведенных с господином Гровсом. Только теперь она поняла, какими счастливыми, безоблачными были эти дни. Ничто не угрожало ее благополучию, а если что и возникло бы, то господин Гровс немедля устранил бы опасность. И сколько денег поступало на ее счет ежедневно! Какими радужными были надежды на предстоящую жизнь с большими деньгами. Не эти ли надежды окрашивали светло и радостно каждый день ее существования под куполом? Хорошо было ей, вот и все. И как быстро все изменилось...
Поставив на стол зеркало, Регина внимательно посмотрела на свое отражение. Синяя какая-то стала, несвежая. Дожила... Такую женщину никакие деньги не украсят. Пока молода, крепка телом, не надо доводить себя до такого состояния. Все можно еще поправить, не так уж она изношена, чтобы не поправить.
Вспомнила, какие кремы требуются на этот случай, какое нужно питание. А еще — полный покой и свежий воздух. Как же ты, Регина, обретешь сейчас полный покой? Когда ты выйдешь из-под купола, чтобы дышать свежим воздухом? Вот русский профессор и солдат, может быть, выйдут, они-то и будут дышать...
Она ужаснулась от мысли, что навсегда останется вот такой невзрачной. Ни один мужчина не обратит на нее внимания. Пока пройдет время и ей, может быть, удастся вернуть себе былую свежесть, подрастут, появятся новые молоденькие девочки. Тогда, Регина, пиши пропало... Нет, правильно сделала, что ушла от русского профессора и от солдата. Никогда не выберутся они из-под купола, они даже пути не знают. Господин Хаббарт — вот это другое дело. С ним конечно же быстрее выйдешь на свежий воздух и обретешь покой, а значит, вернешься к прежней жизни.
А пока — кремы, кремы. Она открыла тумбочку и достала несколько отливающих золотыми буквами коробочек. Все это было не то, что требовалось. Вспомнила: самые нужные кремы остались в квартире господина Гровса, где она проводила большую часть своего времени. Как пробраться в ту квартиру?
Регина решительно встала и вышла на улицу. Теперь она совсем не боялась господина Хаббарта, если он встанет на ее пути. Она целиком занята своим делом, и никаких претензий к ней быть не может. Сейчас войдет в квартиру господина Гровса, если, конечно, дверь не будет заперта. Впрочем, от кого запирать? Найдет свои парфюмерные принадлежности, уложит их, а потом позвонит господину Хаббарту и спросит: как дела? Нет ли в ней, Регине, необходимости? Интересно, что он ответит. Все-таки ее длительное отсутствие могло встревожить его, а значит, вызвать недовольство...
Шла она быстро и не заметила Хаббарта, стоявшего у административного здания. Руки его были засунуты в карманы брюк, очки зло поблескивали.
— Ты где была?!
Регина вздрогнула от неожиданности:
— А-а, это вы, господин Хаббарт...
— Где была, спрашиваю?
— Все время под куполом. Где же мне быть еще?
— Не увертывайся!
Она остановилась, губы ее исказила ядовитая улыбка:
— А вы кем доводитесь мне, чтобы предъявлять претензии? Муж или кто-нибудь поважнее? Вы почему кричите на меня?
На лице Хаббарта она заметила замешательство. Он шмыгнул носом, часто заморгал, отчего веки его будто бы стали краснее. И тогда Регина пошла напролом:
— Вы никакой власти не имеете надо мной. Один господин Гровс! Только он имел. А вы с какими-то претензиями!
— Я по служебной линии, а не по личной...
— По какой служебной? Вы мне какое-либо распоряжение давали? Нет! Вы хотя бы немного о моей работе говорили? Опять нет! О какой же служебной линии вы сейчас...
Хаббарт уже становился Хаббартом. Он всматривался в Регину прищуренным взглядом и молча ждал, когда она выльет весь свой гнев. Что-то необычное для Регины уловил он и в ее словах, и во всем этом напоре. Вынув из кармана руки, потер ладонью о ладонь. Регине так и почудилось, что сейчас он рявкнет:
— Попа-а-алась!..
Она хорошо знала, что в искусстве обманывать женские чары не всегда срабатывают. Тем более сейчас, когда ее чары потускнели. Надо остановиться, чувствовала она, иначе фальшь вылезет наружу.