— Спасибо... Зачем такое беспокойство? — нетерпеливо ерзал на стуле Иван Андреевич. («Жаль старика Гровса, видно, не по своей воле попал он в затруднительное положение с этими опытами, со всеми теоретическими предпосылками. Все, что говорили Уоткинс и Жак, — это схема, а уж если действует утвержденная в верхах схема, то вправе ли Гровс нарушить ее?») — Спасибо... Обойдемся без прощального обеда.
— Что вы, господин Петраков! Разве так можно?
Гровс прижал пальцем клавишу серого квадратного микрофона, стоявшего рядом с телефонным аппаратом, закашлялся от охватившей нежности:
— Региночка... Нам кофе... Нет, милая, зайди лучше, тут поговорим.
С дежурной улыбкой, отработанной за время службы официанткой, и внимательным взглядом вошла из соседней комнаты Регина Мартон. Будто не видела гостя и хозяина кабинета, будто ее выставили рядом со служебным столом Гровса как образцовый манекен. Опять Иван Андреевич обратил внимание на ее аккуратную «под мальчика» стрижку, на густые черные брови.
— Создаст же природа такое чудо! — разгорелся взгляд Гровса.
Регине, видно, привычны такие слова — никакой реакции. Стояла и ждала распоряжений.
— Наш гость! — указал Гровс на Ивана Андреевича. — Ты уже видела его, знакома. Господин Петраков кофе желает.
— Вы ошибаетесь, господин Гровс. Я ничего не хочу.
— Полноте!
Настойчивость хозяина была неприятна Петракову, но он не прервал восторга хозяина, пока Регина о чем-то раздумывала, глядя в глаза Гровса, пока четко по прямой уходила в открытую дверь. И когда ушла, спросил:
— Меня кто-нибудь проводит до аэропорта?
— Конечно! — спохватился Гровс. — Извините, пожалуйста, расчувствовался. Вас проводит господин Жак, у него не бывает осложнений с администрацией аэропорта.
Работать Регина умела. Будто ее не было в кабинете, промелькнула бесшумно раз-другой, и на столе дымится кофе, играют светом коньячные рюмочки.
— Прошу вас, господин Петраков, за вашу благополучную дорогу. — Гровс торжественно поднял рюмку.
— Не могу... Так что... не надо с этим коньяком, господин Гровс. Мне бы искупаться в бассейне. Морская вода перед дорогой...
— О чем речь! Сколько угодно... Наслышан о вас, как о большом знатоке по части активного отдыха человеческого организма. Наслышан: все, что вы делаете, делаете с глубоким знанием. Понимаю: бассейн не случайность.
— А как же?! Вы, очевидно, слышали о любопытных экспериментах — отдых человека и вода? Это в связи с желанием искупаться.
— Не припоминаю... Интересно... — задвигал рюмочку по столу Гровс.
— Один из них — предупреждаю, это не мой эксперимент — сводится к следующему. Исходные данные: во время сна человек все же устает, он испытывает напряжение от тяжести собственного тела. Ученые сделали кровать-ванну, заполнили ее десятипроцентным раствором соли. В ванне поддерживалась температура человеческого тела. И вот для полного отдыха человека — а он спал в такой ванне в плавучем состоянии — было достаточно трех с половиной часов вместо восьми. Любопытно, не правда ли? Но по такому пути ученые не очень далеко ушли. Прежде всего потому, что в будничной жизни это неприемлемо. Значит, бесперспективно. Представляете, кто-то поехал в командировку... Или кто-то вообще имеет разъездной характер работы, а таких немало... Что же, они должны разъезжать вместе со своей ванной?..
— Представляю, человек в пути, а за ним носильщики ванну тащат... — засмеялся Гровс. — Но в целом, знаете ли, все же что-то есть.
— В моих работах предпосылки другие. И совсем уж не похожи на те, что... в ваших экспериментах. Противоположны! — Иван Андреевич машинально поправил галстук, заговорил резко, будто укоряя Гровса: — Во время сна клетки наши, мышцы должны освободиться от продуктов жизнедеятельности. Лишь после этого человек бывает свежим, отдохнувшим. Но для такого очищения клеток требуется в среднем восемь часов. Много! Я обратился к химии, физике, биологии. Изобрел новые препараты, разработал свою систему. И — получилось. Думаю, что неплохо. Живые клетки значительное время бывают бодрыми, свежими, активными. Отсюда и прямое влияние на продление жизни организма. Это не торможение жизни, а наоборот... Возьмем, к примеру, те же склеротические явления...
— Извините, господин Петраков, — Гровс сосредоточенно смотрел на зажатую в пальцах сверкающую рюмку, — вы добились высокой активности организма. При всем последующем не отмечалось угасания жизнедеятельности. Это именно так?