— Мы с вами, господин Петраков, будто бы на берегу Средиземного моря. Чувствуете — ветер, а если хотите, включу звуковое оформление: услышите шум настоящего прибоя.
— Зачем? Искусственное все это, — нехотя проговорил Иван Андреевич.
— Сейчас все в мире искусственное! Так называемая доверительность между государствами искусственна, она существует, пока выгодна. А между людьми? Тут вообще черт ногу сломает... Ладно, не хотите шума прибоя, не надо. Записан он на берегу Тирренского моря, это в Средиземноморском бассейне. Люблю я этот уголок в Италии. Зовется — Террачина. Отвесная скала над морем. Жутко глядеть! На ее макушке — ресторан. Обзор какой... Внизу тоже приличное заведение с прозрачной стеклянной стеной. Волны лезут прямо на стол, но... разбиваются о стену в каких-нибудь пятидесяти сантиметрах. А ты сидишь себе, попиваешь да посматриваешь, как в воде суетится всякая мелкота — рыбешки, крабы, водоросли. А выйдешь, особенно если вечером, — тишина, воздух... Ах, боже мой, люблю тебя, Террачина, уголок рая!
И опять замолчал. Он вспомнил, как однажды ночью в Террачине купался в море у подножия скалы. Страшновато было, но интересно. Прохладная, тяжелая вода легко держала его, то и дело подпирая волнами. А он, лежа на спине, смотрел на освещенную верхушку скалы. Там, в вышине, виделось ему что-то сказочное, недоступное. Наверху под ветром качались деревья, в их черной зелени изредка проглядывал электрический светильник. Словно гигантскому чудищу не терпелось посмотреть вниз, на море, на ночного купальщика, но деревья дружно встали на пути. Поэтому и шевелились кроны, загораживая собой и море и купальщика, поэтому и казалось, что наверху творится что-то сказочное...
— Хлопотное это дело — война, — заговорил, будто очнувшись, Гровс. — Не хочу я... Но ее все равно начнут. Ну и чего же мне? Оставаться непричастным к дележке выгодного заказа? — Он посмотрел на потолок, на кусты китайских роз. Поморщился, будто от неожиданной боли: — Надоело здесь! Как надоело... Хозяин я, да что в этом хорошего? Знаете, как я курил! А здесь курить нельзя. Создаю коллекцию зажигалок. У всех, кто приезжает, отбираю... Хотите посмотреть?
«Чего это он? Разжалобить задумал?» — гадал Иван Андреевич, пока Гровс ходил за коллекцией.
Вернулся он с плоским ящичком черного цвета. Ящичек по углам и на середине крышки был украшен серебряной чеканкой: чайки над волнами, пальмы на морском берегу. Внутри на алом бархате, закрепленные пружинистыми скобами, лежали в несколько рядов зажигалки. То строгие — цилиндр, колпачок, зубчатое колесико, то в виде замысловатых подковок, факелов, автомобильчиков. Безудержна фантазия... И для чего? Только чтобы прикурить... Не понял Иван Андреевич всей прелести редкой коллекции. Он больше смотрел не на зажигалки, а на восторженного Гровса.
— Хороша вещица, — отжав скобу, осторожно играл тот металлическим попугайчиком с закрытым клювиком. — Ее оставил главный конструктор купола. Посмотрите, как занятно. — Нажал на лапку попугайчика, клювик раскрылся, и тотчас высунулся язычок пламени.
— Господин Гровс, ваш попугайчик очень хорош... Не вижу я связи между городком, куполом, зажигалками и источником ваших прибылей, в данном случае — предполагаемой войной. Да еще продление жизни человека...
Уложив попугайчика, Гровс вынул зажигалку в виде округлого кита.
— Все увязано, господин Петраков. Еще как! — Он резко изогнул хвост кита — из головы тонкой струей выплеснулся огонь. — Прелесть... Вы знаете, какое оружие будет применено в новой войне? Никто не знает. Надо быть готовым к любой неожиданности. Наш городок не только научный Центр, но и место для проживания нескольких тысяч самых влиятельных людей. Видели пустые дома? Для них. Купол предохранит от радиоактивных осадков. И не только осадков. Под куполом — свой микроклимат. Живи в удовольствие даже при термоядерной войне. В случае «прокола» атмосферы... Купол изнутри можно задернуть надежной изоляцией... Короче говоря, все предусмотрено. Какие у нас фильтры для воды, воздуха!.. Сколько доведется жить здесь? Вот это задача... Но мы останемся в живых; все погибнут, а мы останемся. Единственными полновластными хозяевами всего мира! В наших руках будут все промышленные и военные мощности. Ничто не сможет поколебать нас. Фактически жизнь на земле начнется заново; от нас будут вести отсчет новым векам, допустим, как от рождения Христа. Вот тогда и наступит долгий и настоящий мир, не с кем будет воевать.
Он поглаживал зажигалки одну за другой, любовался ими, азартно сверкая глазами.