— Что было тогда? — сокрушенно вспоминал он. — Затмение какое-то нашло на всех. Или таким сильным было потрясение? Но зачем же бить друг друга?
— Потом разберемся, Роберт. — Иван Андреевич ощупывал ногами в темноте очередной метр подземного хода. Он опасался какого-либо провала, нагромождения камней, плит, он искал лучшего пути, хотя и понимал, что здесь не должно быть никакого препятствия, ведь ход этот — прежде всего ход, а не место для свалки.
Они отдыхали в темном подземелье, прислонившись к стене. Ивану Андреевичу казалось, что прошли они много, что городок давно уже миновали.
— Куда ведет этот коридор? — спросил он.
— К главной опоре, — устало ответил Роберт.
Больше Иван Андреевич ни о чем не спрашивал. Он был уверен, что главную опору они давно миновали, у Роберта явно нарушено чувство расстояния. Но это еще полбеды, с таким нарушением жить можно, лишь бы у солдата хватило сил выбраться отсюда.
Куда они придут? Ясно, не к главной опоре. Что их ожидает? Этот коридор, конечно, известен нынешним хозяевам городка, поэтому свободного выхода не будет. Что там — свинцовые ворота, а может быть, глухая стена? Но тогда зачем этот длинный коридор, если один конец его замурован? Иван Андреевич терялся в догадках. Он был уверен, что из этого подземелья за пределы городка они не выйдут и поэтому нечего тратить силы и время. Но другого пути у них с Робертом нет. Стремление Роберта поскорее покинуть ненавистный городок явно нереально: он не считается с объективным положением вещей.
Сейчас следует остановить его, сказать всю правду и повернуть обратно. Но тогда Роберт может так расстроиться, что в пору укладывать его на очередное лечение. Лучше уж пусть он будет усталым, лучше затратить лишнее время на отдых, на путь к замурованному концу подземного хода и обратно, чем на лечение. Усталость — это не болезнь, она быстро проходит.
— Ну, пошли, — опять взвалил на себя Иван Андреевич солдатский ранец с консервами.
— Не подождать ли Регину? — остановил его Роберт, дотронувшись рукой до локтя профессора. — Она, может быть, уже в квартире, где мы ночевали?
— Если она в квартире, Роберт, то наверняка дождется нас. Мы туда вернемся.
Роберт недовольно засопел:
— Вы думаете, что я веду вас неправильно?
— Ну, не совсем так...
— А все же не верите! — повышал голос Роберт.
— Не в том дело, верю я или не верю... Куда мы придем? В тупик или в пасть к зверю?
— Дальше главной опоры подземного хода нет! Слышите, нет дальше хода! Если после нас построили, ну, тогда другое дело. Но дальше не было его, не было!
— Вот что, Роберт. Прекратите. Давайте без истерик. Если выйдем — хорошо, не удастся выйти — вернемся. И прекратим дебаты.
Иван Андреевич удивился, как легко и быстро Роберт согласился с его доводами. Посопел за спиной профессора над самым ухом, несколько раз неосторожно наступил на задник туфли Ивана Андреевича, но продвигался уже молча, не показывая своего возмущения.
Слова Роберта заронили в душу Ивана Андреевича сомнение: а если действительно Регина появилась в квартире? Мало ли что могло с ней случиться. Он уже упрекал себя за скоропалительный вывод о ее бегстве. Могли бы еще подождать, ничто им не угрожало в квартире. Не было никаких оснований думать о ней как об изменнице, как о дезертирке, никаких, кроме долгого отсутствия. А если с ней что-то произошло и ей нужна помощь? Он пытался оправдаться перед самим собой, но чернобровое лицо Регины, все в слезах, с укоряющим взглядом, неотступно стояло перед глазами. Все доводы, которые должны бы утвердить Ивана Андреевича в правильности решения уйти из квартиры, казались ему искусственно притянутыми для собственного утешения, поэтому он уже не верил себе.
— Роберт, — неожиданно громким голосом (Иван Андреевич даже сам удивился) позвал он солдата, — стойте здесь. Отдохните. Я схожу за Региной.