— Другим рыбаком был наш капитан Василий Григорьевич Искрич, — помолчав, ответил боцман, степенно разглаживая усы. — Командовал тогда батареей его сын Алексей, ныне Герой Советского Союза… Ну, чего смотрите, — уже привычно окрикнул боцман, — видите — шлюпка стоит!..
Ведра замелькали быстрее.
Со следующей шлюпкой сменить боцмана пришел один из машинистов. Сергей Матвеевич с трудом разогнул онемевшую спину, поставив ведро воды на землю, и, облегченно вздохнув, хотел шагнуть в шлюпку, но взгляд его упал на Юру Сивякова. Тот поминутно шмыгал посиневшим носом и время от времени вытирал его мокрой рукавицей, с трудом вытягивая из воды обледеневшее ведро; видно было, как от усилий набухали жилы на его шее.
«Он в шторм измучился да и сейчас…» — подумал боцман и крикнул:
— Юрка, марш в шлюпку, пойдешь помпы смотреть!
— Так, товарищ боцман, капитан…
— Ты слушай, что я тебе говорю!.. А то — капитан, — грубоватым голосом, но в то же время глядя на подростка потеплевшими глазами, прикрикнул боцман и подтянул повыше сапоги. Потом он крепко потер занемевшую ногу и снова взялся за ведро.
Капитан с тревогой смотрел на быстро сгущавшиеся сумерки и, когда очертания берега стали расплывчатыми, он дал сигнал:
— Всем на корабль!
Медленно поднимались по трапу уставшие и промерзшие до костей люди. Однако после ужина, обогревшись, все повеселели. И тогда капитан сказал:
— Товарищи, воды нам еще недостаточно. Можно было бы отойти на рейд и переночевать, но нам дорога каждая минута. Льды крепнут, а Гремячему наш груз необходим. Даю вам тридцать минут отдыха. Тридцать минут! — повторил он, делая ударение на «тридцать», — и снова за работу. Механику обеспечить переносное освещение.
Темнота окончательно вошла в свои права. Редкие звезды, тускло мерцавшие сквозь сырую мглу, не могли рассеять густого, почти ощутимого мрака. Где-то внизу, угадываемое только по случайному всплеску, лежало море. Вспыхнули на мачте два прожектора — и светлая дорога связала корабль с берегом. Затем, вырывая из темноты куски палубы, зажглось несколько переносных ламп. От борта одна за другой стали отходить шлюпки. На бортах их, на веслах капли воды и кусочки намерзшего льда под лучами прожекторов вспыхивали нестерпимо ярким сиянием.
Было около полуночи, когда механик доложил, что питательные цистерны, а также все свободные емкости заполнены водой.
— На трое суток хватит, а за это время мы опреснители введем в строй.
— Хорошо! — сказал капитан и дал сигнал: «Всем на корабль!»
Моряки быстро подтянули шлюпки на шлюпбалках и установили их на киль-блоках. Раздалась команда:
— Правый якорь поднять!
Загромыхала якорь-цепь и вскоре боцман доложил:
— Правый чист!
Выбрали и левый якорь, запенилась вода за кормой. «Байкал», набирая ход, двинулся в ночную темноту. Искрич постоял немного на мостике, затем передал вахту Твердохлебову и пошел в каюту.
— Ну как, Василий Григорьевич, пойдем рыбачить? — подошел к нему в коридоре боцман.
— Нет, Сергей Матвеевич, наверное, придется нам еще поплавать. Выходит, нужны мы еще на флоте!
Друзья засмеялись, обнялись и разошлись по своим каютам отдыхать.
Новый командир
— А это — лейтенант Любчич, Сергей Михайлович, — представил капитан второго ранга Чумаков.
— Адмирал Нельсон, — негромко сказал кто-то.
— Что? — переспросил капитан третьего ранга Навоенко.
— Да у нас на корабле его адмиралом Нельсоном прозвали, — пояснил с улыбкой Чумаков. — И у лейтенанта Любчича, и у знаменитого адмирала есть некоторые сходные черты…
…Было это недавно. Только что окончив училище, сверкая новыми погонами с двумя звездочками, Сергей Любчич получил назначение на эскадренный миноносец. Ему не терпелось побыстрее попасть на свой, да, теперь уже свой корабль, и он прямо из отдела кадров направился в порт. Только вышел из лабиринта улиц на набережную — даже дыханье захватило: на бескрайнем морском просторе, покрытом мелкой рябью волн, бушевала метель солнечных вспышек. Таким море Сергей еще не видел. Словно зачарованный необъятной далью, солнцем, блеском, стоял он на берегу и глаз не мог отвести.
«Теперь я с морем не расстанусь», — твердо решил Любчич и стал спускаться по каменным ступеням к причалу, где стояли эсминцы.
Ответив на приветствие часового, лейтенант ловко взбежал по трапу и через минуту уже докладывал командиру корабля капитану второго ранга Чумакову о прибытии.