— Суматошно.
Мы гуляли, взявшись за руки, наслаждаясь вечерним сиянием и прохладным октябрьским воздухом. По двору разнесся звон металлического ошейника щенка, и я подождал, пока Люси обратит на это внимание. Я последовал за ней, когда она шла позади нашей собаки, по нашему двору, у нашего дома.
Я не позволил ей снова переступить порог фермерского дома. После того, как место преступления было очищено от следов крови, я пошел туда один и собрал ее вещи.
Она не протестовала.
Листья вокруг нас были оранжевыми и желтыми. На этой неделе они начали опадать, и мои ботинки скользили по траве, пока мы шли.
Пока я ждал.
— Ты такой тихий. — Она слегка толкнула меня локтем. — В чем дело?
Я просто пожал плечами. Если бы она знала, как громко бьется мое сердце, она бы поняла причину, по которой я не мог говорить.
Звяканье продолжалось, пока щенок натягивал поводок, поворачиваясь то влево, то вправо, не оставляя нетронутой ни одной травинки. Затем, наконец, она плюхнулась на лужайку и растянулась, грызя маленькими зубками листик.
Люси улыбнулась ей.
— Как бы нам назвать…
Ее фраза оборвалась, когда бриллиантовое кольцо-солитер на ошейнике щенка блеснуло в лучах заходящего солнца.
Я наклонился и снял его с ошейника щенка, а так как я был близко к земле, то остался стоять на одном колене.
— Боже мой. — Люси поднесла руку ко рту. — Дюк.
— Что бы ты сказала о взятке?
Она рассмеялась.
— Каковы условия?
— Выходи за меня замуж, и я подарю тебе это кольцо.
— И это все?
Я с трудом сдержал улыбку.
— И я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь.
Она постучала пальцем по подбородку, делая вид, что на мгновение задумалась. Затем она опустилась на колени и обхватила мое лицо руками.
— Я люблю тебя, Шериф.
— Это значит «да»? — Я не стал дожидаться ответа, прежде чем отнять ее левую руку от своей щеки и надеть кольцо ей на палец.
— Это значит «да».
Едва она произнесла последнее слово, как я прижался к ее губам своими. Я поцеловал ее так, как буду целовать ее каждый день. Как буду любить ее каждый день.
Всем, что у меня было.
Поцелуй был прерван из-за собаки. Она тявкнула и запрыгала у нас на бедрах, требуя, чтобы ее включили в процесс. Я погладил ее за ушами, когда Люси отстранилась, смеясь и вытирая слезы с уголков глаз.
— Я собирался сделать сырное предложение. Что-то, что твой папа сделал бы для твоей мамы. Не уверен, что у меня получилось, но…
— Это было идеально. — Руки Люси скользнули по мягкой шерстке щенка. — Он бы гордился.
— Как нам ее назвать? — спросил я. — Джейд?
Люси рассмеялась.
— Как насчет Чеддер?
Эпилог
Люси
Четыре месяца спустя…
Я стояла посреди спортивного зала средней школы Каламити в полном шоке.
Стропила, стены и даже баскетбольные кольца, казалось, приветствовали меня, когда я услышала, как в воздухе зазвенела последняя нота национального гимна. Аплодисменты были оглушительными. Трибуны содрогнулись под тяжестью сотен зрителей, стоявших на ногах. Хлопки и свист эхом отразились от блестящего желтого пола.
Как и в случае с футбольной командой, сообщество Каламити пришло поддержать баскетбольную команду, и пришло с размахом.
Это был третий раз, когда я пела гимн страны на домашнем матче, и с каждым разом зрители воодушевлялись еще больше. А может, это только мне так казалось.
Я покружилась, помахав всем на прощание, а затем направилась в конец зала, пока «Ковбои» пробегали мимо разминаясь.
— Удачи. — Я подняла руку и дала пять, когда тренер проходил мимо меня, направляясь к скамейке запасных.
— Отличная работа, Люси! — прокричал кто-то с трибун.
— Спасибо. — Мои щеки пылали, а настроение было приподнятое, когда я поднялась по ступенькам, проскользнула в свой ряд и села на свободное место рядом с Дюком.
— Ты их сегодня взбодрила. — Он поцеловал меня в щеку. — Звучало здорово.
— Выпендривалась, — поддразнила Эверли, сидевшая по другую сторону от меня.
Я рассмеялась и толкнула ее локтем, когда взяла бутылку воды, которую Дюк уже приготовил, и залпом осушила ее.
Звуки падающих баскетбольных мячей, скрип теннисных туфель и болтовня зрителей окружали нас, заставляя меня нервничать.
Я не была уверена, почему я так нервничала, но три раза подряд, когда я стояла за микрофоном, у меня сводило живот. Возможно, беспокойство было вызвано тем, что я выступала не так часто, как раньше. Или потому, что лица, улыбавшиеся мне в ответ, были знакомыми. Или потому, что я не хотела разочаровывать ни одного человека в этом сообществе, особенно детей, некачественным представлением игры.