— Какие у тебя планы на остаток дня? — спросил Дюк, подъезжая к фермерскому дому. Он опустил стекла, и ветерок взъерошил длинные пряди волос, выбившиеся из-под его бейсболки.
— Особо никаких. Я увлеклась выпечкой.
— Что ты приготовила? — спросил он низким и ровным голосом.
Дюк вел машину, держа одну руку на руле, в то время как другая его рука лежала на консоли между нами. Раньше я никогда не обращала внимания на манеру вождения мужчин, но, как и во всем, что касается Дюка, детали, которые должны были быть обыденными, поразили меня, как фейерверк. Все его поведение говорило об уверенности. Он был таким расслабленным в своей коже и чертовски сексуальным. Мужчина всего лишь сидел за рулем, а у меня практически текли слюнки.
Он оглянулся и приподнял бровь. Точно. Он задал мне вопрос.
Я посмотрела вперед и напрягла свой мозг.
— Печенье. Булочки с корицей. Банановые маффины.
— Ты была занята.
— Мне больше нечего делать. Переход от скорости зайца к черепашьему темпу был вынужденной корректировкой. На данный момент я ищу, чем бы заняться. Отсюда и бег этим утром.
— Моя мама — учительница. Она всегда говорит, что каждое лето ей требуется пара недель, чтобы успокоиться и превратиться из женщины, которая управляется с детьми в богиню домашнего очага.
Он сунул руку в подстаканник и вытащил пачку жевательной резинки.
— Хочешь?
— Конечно. — Я развернула обертку и отправила в рот сладкую мятную палочку, когда он сделал то же самое, затем я открыла рот, чтобы что-то сказать, и… ого.
Мы проезжали по району, отличающемуся от того, по которому я пробегала, но вместо того, чтобы разглядывать дома, мое внимание было приковано к выступающему адамову яблоку Дюка и изгибу его сильной квадратной челюсти.
Держу пари, у него был талантливый язык. Мой опыт общения с мужчинами был относительно ограничен — слава была ревнивой любовницей и не хотела ничего, кроме вашего безраздельного внимания, — но, если мужчина мог так жевать жвачку, держу пари, его язык знал, как провести по губам женщины.
И другим местам.
Я сглотнула, когда низ моего живота сжался от вожделения. Было невозможно игнорировать или подавлять себя, находясь в этом грузовике, окруженном его пряным ароматом сандалового дерева.
Дюк свернул на Первую улицу, и тротуары, которые раньше были пустынны, теперь кишели людьми. Некогда пустые парковочные места были заполнены. Я надвинула козырек своей бейсболки чуть пониже и откинулась на спинку сиденья. Этим утром все туристы в Каламити, казалось, отправились на разведку, а полицейский грузовик Дюка привлекал внимание.
Может быть, мне следовало настоять на том, чтобы пойти пешком.
— Не волнуйся. — Он оглянулся. — По крайней мере, ты не сидишь на заднем сиденье в наручниках.
Я закатила глаза и с трудом сдержала смех, оглянувшись через плечо через прозрачную перегородку. Это был мой первый раз в полицейской машине. Между нами стоял ноутбук с закрытой крышкой и радиоприемник, на котором постоянно мигал зеленый огонек. Под ним находилось множество кнопок и переключателей, которые, как я предположила, управляли сиреной и огнями на крыше.
Мои пальцы чесались прикоснуться к одному из них, поэтому я засунула руки под бедра, опустив подбородок, когда Дюк начал говорить.
— Ты знаешь, как Каламити (прим. ред.: Каламити с английского языка — бедствие) получил свое название? — спросил он.
— Нет. Я просто предположила, что это из-за Бедовой Джейн (прим. ред.: Марта Джейн Каннари Бёрк, более известная как Бедовая Джейн — американская жительница фронтира, профессиональный скаут, более всего известная своими притязаниями на знакомство и даже супружество с Диким Биллом Хикоком, а также из-за своего участия в Индейских войнах с коренными жителями континента на поле боя).
— Ну, она действительно жила где-то здесь в детстве, но город получил свое название не из-за нее. Каламити изначально назывался Паннер-Сити.
— Совсем не ложиться на язык. — Это название определенно не вызвало бы у меня интереса во время тех многочасовых поисков убежища в Интернете.
— Да, не ложиться. — Дюк усмехнулся. Если этот разговор должен был ослабить мои опасения, то он сработал. — Он был основан как поселение во время золотой лихорадки в Монтане, и к 1864 году в этом районе проживало почти три тысячи шахтеров.
Я заерзала на своем сиденье, очарованная этой историей.
— Больше, чем жителей здесь сегодня.
— Ты провела кое-какие исследования.