Я все еще не могла заставить себя думать о музыке. В течение многих лет я открывала рот, и первое, что вырывалось наружу, была музыка. В течение нескольких недель, после появления Меган, царила только тишина.
После того, как мы с Эверли попрощались, я пропустила свой дневной сон и поднялась наверх, чтобы долго принимать душ, а затем провела день, наводя порядок в фермерском доме.
И беспокоясь.
Беспокойство Эверли исходило от чистого сердца, но у меня от этого голова пошла кругом. Была ли я слишком доверчива? Да. Должен ли у меня быть план отхода? В данный момент я не могла представить, что покину Каламити. Но что, если репортеры действительно появятся в поисках материала для статьи? Фермерский дом был уединенным и изолированно стоящим. Одна из причин, по которой я обожала это место, заключалась в том, что было приятно иметь свободное пространство. Но если на мою подъездную дорожку заедет грузовик СМИ, я застряну.
Как только уборка была закончена, я достала свой ноутбук и вошла в каждый из своих аккаунтов в социальных сетях. Не проверяя их, я на всякий случай удалила все свои уведомления и сообщения.
Потом я сидела перед телевизором, не обращая никакого внимания на ситком на экране, пока один час переходил во второй. Паранойя, которая была у меня в первые дни в Каламити, вернулась. Я задернула жалюзи на окне гостиной, чтобы спрятаться. Беспокоясь о том, что должно было произойти.
Сегодня вечером Дюк задаст вопросы, на которые я не хотела отвечать. Я вновь переживу страх и боль последних шести месяцев, чего я хотела избежать, даже если он будет длиться всего несколько минут.
Я знала его достаточно хорошо, чтобы предсказать его реакцию. Он бы разозлился. Он бы захотел вмешаться и помочь. И мне пришлось бы умолять его оставить все как есть. Я только хотела, чтобы все исчезло.
Зазвонил мой телефон, пришло сообщение от Дюка с его адресом и припиской приходить, когда буду готова.
Если я буду тянуть время, то будет только сложнее, поэтому я встала с дивана и вышла за дверь, взяв свою сумочку, в которой у меня было несколько вещей на ночь, и поехала через весь город.
Мои пальцы барабанили по рулю, а беспокойство усиливалось, когда я следила за своим навигационным приложением. Я представляла себе, что он живет в городе, уютно устроившись в тихом районе, окруженный обществом, которое он так сильно любил. Но дом Дюка был на границе Каламити, где у соседей было свободное пространство друг от друга. Владения на этой дороге граничили с открытыми пшеничными полями.
Поворот к Дюку был отмечен валуном, на камне был выгравирован номер его дома. Я направила свой «Ровер» с улицы на подъездную дорожку, обсаженную деревьями. За их стволами виднелась пышная и раскинувшаяся лужайка. Гравий хрустел под моими шинами, когда я проезжала мимо дерева за деревом, высокие ветви и зеленые листья создавали навес вдоль прямой полосы.
Затем показался его дом, и волна удивления отбросила мои тревоги в сторону. Его дом оказался совсем не таким, как я ожидала.
Он явно не был холостяцким гнездышком. Это был настоящий дом. Семейный очаг. Я припарковалась перед гаражом на три машины с крепким баскетбольным кольцом, стоящим на цементной площадке рядом с третьим отсеком. Основание обруча обрамляли две бочки из-под виски с петуниями в горшках, желтые и белые цветы отчаянно нуждались в обрезке.
Напротив гаража находился сам дом. Кирпичная кладка была выкрашена в белый цвет. Ставни из кедра были выкрашены в шоколадно-коричневый, который гармонировал с колоннами на крыльце.
Кто знал, что мой парень такой модный?
Входная дверь открылась, когда я выпрыгнула из «Ровера». Дюк вышел, все еще одетый в оливково-зеленую рубашку шерифа, заправленную в джинсы, но снял ботинки и стоял босиком на коврике.
Он выглядел таким домашним и расслабленным. Его руки были скрещены на груди, и он прислонился к дверному косяку, его ленивая поза противоречила острым глазам, пожиравшим каждый мой шаг по тротуару.
Я выбрала пару облегающих джинсов и майку на тонких бретельках, перекрещивающихся на плечах.
И никакого лифчика.
Он скоро узнает, что я также не позаботилась и о трусиках.
— Милое местечко, Шериф.
Он ухмыльнулся, когда я подошла ближе и встала на цыпочки, ожидая, когда он приблизится еще на дюйм.
Дюк раскрыл объятия и взял мое лицо в ладони, целуя меня так же, как этим утром на пороге моего дома, заставляя меня задыхаться, улыбаться и жаждать большего. Он ошеломил мой разум и запутал мое сердце наилучшим из возможных способов.