Дюк вернулся к приготовлению пищи, и, хотя он не признавался в этом, отношение Трэвиса испортило ему настроение. Он нарезал начинку для салата с излишней силой, раздавливая помидоры с каждым ломтиком. Он выдернул противень с картошкой из духовки, чтобы перевернуть картошку, чуть не уронив его на пол.
И разговор, начавшийся до прихода Трэвиса, был окончен.
Наверное, это было к лучшему. Было достаточно трудно рассказывать все Дюку, когда он в хорошем настроении. Сварливый Дюк взбесился бы до чертиков.
Когда Дюк вышел на улицу, чтобы поджарить стейки, я последовала за ним на террасу.
— Обычно Трэвис остался бы на ужин?
Он кивнул.
— Да. Он приходит раз или два в неделю. Мы едим. Бросаем мяч или смотрим игру.
Комфорт и непринужденность, с которыми Трэвис вошел в дом, говорили о том, сколько раз он приходил сюда.
— Мне жаль.
— Эй. — Дюк подошел и заключил меня в объятия. — Не надо. Я хочу, чтобы ты была здесь. Трэвис придет в себя.
— Но…
— Люси, все в порядке. — Он отпустил меня достаточно надолго, чтобы запечатлеть поцелуй на моих губах. — Давай забудем об этом. Поужинаем. И ляжем спать.
— Ты собираешься попросить меня остаться?
— Не планировал, ты определенно остаешься.
Я улыбнулась.
— Хорошо, что я захватила с собой зубную щетку.
Секс отвлечет его от мыслей о Трэвисе.
И выиграет мне еще один день, чтобы избежать неизбежного разговора.
Глава 10
Дюк
— Люси, — позвал я, закрывая за собой входную дверь фермерского дома. Я собирался отругать ее за то, что она оставила ее незапертой, а ведь была дома одна.
— Наверху!
Я скинул ботинки и вытащил из кобуры пистолет, оставив его и свой значок в рюкзаке, который взял с собой. Рано или поздно, либо ей придется чаще ночевать у меня дома, где есть сейф для оружия, либо я куплю сейф и оставлю его здесь.
Я взбежал по лестнице, направляясь в спальню. Там было светло, пахло хозяйственным мылом и… пусто.
— Где ты?
— Я в ванной.
Я пересек комнату и увидел ее, стоящую перед зеркалом в резиновых перчатках и с пластиковой бутылочкой черной краски в одной руке. Она провела заостренным кончиком по пробору, втирая краску в корни, чтобы скрыть пробивающийся блонд.
— Ты оставила дверь незапертой.
— Потому что я знала, что ты придешь, а у меня сейчас немного заняты руки, чтобы открывать дверь.
— Завтра сделаю себе дубликат.
— В деревянной миске на кухне есть запасной. Просто возьми его.
Без колебаний. Никаких серьезных разговоров об обмене ключами и о том, куда мы движемся.
Потому что она, как и я, знала, что мы движемся в никуда.
— Помочь с задней частью? — Я вошел в ванную, наклонился, чтобы поцеловать полоску кожи, выглядывающую из-под плотного полотенца, покрывающего ее плечи.
— Конечно. — Она встретилась со мной взглядом в зеркале и улыбнулась. — Это было бы здорово. Нужны перчатки?
— Нет. Оставь их себе. — Я не хотел, чтобы на ее изящных пальчиках остались пятна. А если у меня будут черные кончики пальцев, это будет просто напоминанием о том, что она позволила мне помочь.
Было что-то интимное и доверительное в том, как я помогал ей подкрашивать светлые корни. В том, как я приподнимал пряди ее длинных волос и укладывал их в разные стороны.
Доверяла ли она мне?
Я старался не давить на нее, чтобы она рассказала мне свою историю. Тем вечером за ужином у нее на лице было выражение ужаса, как раз перед тем, как Трэвис прервал нас, и после этого я просто не стал настаивать. Я не хотел переходить к своему режиму полицейского и заставлять ее чувствовать, что я допрашиваю ее, чтобы она призналась.
Но, черт возьми, меня убивало незнание того, что произошло. На прошлой неделе моя жажда ответов чуть не привела меня в Интернет, но я сдержался. Я ждал.
— Готово. — Я вернул ей пустую бутылёк, предварительно обработав последнюю прядь волос, следуя ее инструкциям.
— Спасибо. — Она поставила бутылёк и собрала волосы в пучок, закрепив их на макушке, прежде чем снять перчатки. Она прочитала надпись на обратной стороне коробки с краской и кивнула.
— Тридцать минут.
— Тебе нравится черный?
— Ну, это по-другому. Не ужасно. — Она пожала плечами, давая понять, что ей это совсем не нравится. Люси была бы прекрасна с любым цветом волос — светлыми, черными, каштановыми или голубыми. Она запрыгнула на прилавок, болтая голыми ногами.
— Как Трэвис?
— Зол. В замешательстве. — Я вздохнул. — Ему шестнадцать.