Под вечер, ближе к десяти часам, офицер Вилли Шмидт вызвал Клауса Шмидта к себе в кабинет. В захваченном и временно оборудованном под центр связи и командования доме было уютно.
– Знаете, Клаус, – начал разговор офицер, проводя ладонью по спинке стула, – Этот польский дом навевает мне приятные чувства. Чувства умиротворения и домашнего уюта. Здесь я чувствую себя, как в отчем доме.
Вилли сжал спинку, да так, что затрещало дерево.
– Но судьба не дала мне возможность прожить моё детство в любящей семье. Эта стерва забрала у меня мать, а отец… – говоря это, Вилли сжимал шею невидимки. Выпученными от злости глазами, он глянул на инженера связи, тот побледнел.
Как ни в чём не бывало, перейдя в нормальное состояние, Вилли прошёлся по комнате, продолжая монолог:
– Мать… моя дорогая мать, та женщина, которая дала начало моей трудной жизни, не перенесла родов. Стоит ли считать, что именно я стал убийцей собственной матери?
– Наверное… нет? – едва вымолвил инженер.
– Ха, – Вилли усмехнулся, погладил подбородок большим пальцем правой руки.
– …
– Я вырос в детдоме, так как отец отказался от меня. Как я узнал потом, причиной стала якобы неспособность обеспечить финансовые нужды и воспитание ребёнка. Чушь! Он мог полностью обеспечить меня… Им овладел страх? Побоялся в одиночку воспитывать сына?
Спустя минутную паузу.
– Дни в сиротском приюте давались мне… легко. Я искусно и проворно наказывал своих недоброжелателей, оставаясь при этом инкогнито. Я имел превосходные успехи в учёбе. Дослужился… выучился на звание офицера. Я идеал нашего народа! Я желанный для любой суки!
Вилли выдохнул, успокоился. Инженер сидел, боясь сглотнуть ком в горле.
– А вы знаете, Клаус, когда я совершил своё первое убийство? Знаю, – парень усмехнулся, покачал головой, – о таком не хвастаются. Ведь первый убитый мною человек был не советский солдат или капитан. А молодая девушка.
– … – Клаус открыл рот.
– Удивленны?
– Да…
– Ещё бы! А ведь она была родом из Англии, – Вилли заметно помрачнел, – Я… – он усмехнулся краем рта, на нижней губе повисла слюна, – Мы с нею встречались на протяжении шести месяцев, прежде чем я решился на это. Она, глупышка, думала, что я сделаю ей предложение, а вместо этого оборвал её жизнь.
Левый глаз молодого офицера дрогнул, а руки начали душить воздух.
– Я задушил свою малышку, а труп закопал в лесу недалеко от дома, где ещё прожил три… или четыре года? – он приложил два пальца ко лбу, покачал головой, тяжело вздыхая, – Наверное, память подводит…
Клаус Шмидт, инженер связи, как будто прирос к стулу. Понимания, чего от него хочет обезумевший ещё до войны офицер, не было.
– Потом, после своей первой удачной попытки, я совершил ещё десять убийств. Было интересно наблюдать за их агонией и слушать их мольбы, – парень скрыл половину лица за ладонью, улыбнулся хищной улыбкой, смотря на белого, как мел, инженера.
– Зачем вы мне изливаете душу? Зачем мне знать о ваших личных делах? Вы же рискуете, рассказывая кому-либо о совершённых преступлениях.
– Ох… Вы, Клаус Шмидт, никому не расскажете, – сказал Вилли, и молниеносным движением выхватил охотничий нож из кобуры. Кончик лезвия блеснул в миллиметре от глотки инженера связи.
У бедного немца задрожал правый глаз. Взглядом взмолился о помиловании. Почему он? Зачем ему рассказали об убийствах, а теперь и его жизнь хотят забрать?
– Клаус, вы не находите общего между нами? Внешность, повадки? Речь? Фамилии?..
– Не может быть… – голос мужчины дрожал.
– О да! Я Вилли Шмидт офицер немецкой армии! Я тот, кого ты, ублюдок, бросил на произвол судьбу! Но я взял эту суку за космы, и дал ей по самые гланды!
– …
– Я тот, кого фюрер называет истинным человеком!