— Я немного задержался, но хорошо, что ты уже не спишь. Погода сегодня… — он заносил что-то в комнату и говорил из-за спины, но когда обернулся, заметно вздрогнул и спешно подошёл ко мне. — Как ты? Что-то случилось?
Его тёплый взгляд глубоких голубых глаз снова направлен на меня. Голос звучит нежно, немного обеспокоенно, а на губах играет привычная, такая… такая шикарная улыбка! Уже во второй раз за это утро мне захотелось подняться и биться головой об стену от собственных ложных доводов, и Том, будто зная о моих намерениях и оберегая меня от того, что я могу предпринять, мгновенно оказался рядом, у кровати, и присел на корточки. На нём была распахнутая куртка с меховым воротником — такие в России носят в середине февраля, когда сугробы по колено!
— Что-то случилось? — повторил он. Хиддлстон долго пытался поймать мой взгляд, когда я от нахлынувших одновременно неловкости и радости отворачивалась, пряча своё лицо, и смотрела в сторону, но когда Том дотронулся до моей руки, я вздрогнула, и наши глаза наконец встретились. Мужчина внимательно вглядывался в меня, как если бы хотел прочитать мои мысли, а потом, вероятно, что-то вспомнив, быстро поднялся и подошёл к окну. Только сейчас я заметила, что он оставил там подобие небольшого подноса, на котором стояли два стаканчика кофе.
— Скромный завтрак, — улыбнулся Хиддлстон, и я улыбнулась ему в ответ. Пора прекращать эту тишину, Кристина! Лондон, утро, солнце, выходные!
***
Мы шли куда-то в неизвестность, пересекая одну за другой лондонские улицы. На мой вопрос Том, точно отмахнувшись, ответил, что покажет мне известные достопримечательности — Лондонский Глаз, знаменитый каменный мост. Я не сильно следила за дорогой. Мне знакома была лишь дорога к аллее, по которой мы шагали прошлым вечером, но на полпути к ней мы неожиданно свернули.
Я не знала, что чувствовать — эмоции мои разрывались. Помимо любопытства и того, что мои глаза разбегались, ловя каждый кусочек Лондона: булыжные мостовые, которые у нас, в Москве, встречаются только на Красной площади и вблизи ГУМа и метро Площадь Революции, уличные бродяги, которые не выглядели таковыми, и, хоть и жили на улице, выглядели неплохо, одевались как обыкновенные средние московские студенты и спали на матрацах под одеялами, — да ещё и умудрялись при этом попрошайничать! — курьеры, которые здесь ездили исключительно на специальных байках, а не носились, как сумасшедшие, по улицам, подобно известным жёлтым и зелёным курьерским российским брендам, полицейские, облачённые в жёлтую униформу, спросить дорогу у которых не считалось преступлением и не могло понести за собой хмурых взглядов в ответ, — совсем другой мир, совсем другие традиции! — я, к тому же, непрестанно думала о произошедшем между мной и Томом и порой бросала на него взгляды. Но актёр даже не оглядывался — более того, мы шли так быстро, что я еле поспевала за ним и несколько раз чуть ли не спросила, куда мы так спешим. Внезапно мы резко остановились. Я чуть не врезалась в спину своего высокого спутника.
— Посидим здесь, — произнёс он. Для меня так и осталось загадкой, был это вопрос или утверждение.
Суббота. День. Посетителей не так много. При входе мне в глаза бросилась яркая табличка заведения: «The Lord Moon of the Mall». Внутри оно напоминало тот тип английских пабов, какими их представляют и в Москве: милое уютное небольшое помещение в спокойных нежных тонах с приглушённым светом, совмещающее в себе и ресторан, и место для просмотра футбольных матчей. Я, кажется, так и замерла возле входа. Двое охранников в смокингах, обшаривающие людей на наличие опасных средств и — как ни странно — бутылок с жидкостями, с недоумением глядели на меня. Не прошло и минуты, как я очнулась, и меня отыскал Том.
— Don’t lost! * — улыбнулся он мне, ненавязчиво схватил за руку и потянул за собой.
— I’m here**, — в ответ улыбнулась я, следуя за ним. Это спонтанное вникание в английский, произошедшее само собой, и изумляло, и радовало. Я стала ловить себя на том, что говорю на английском, не успев даже обдумать фразу на родном языке.
Мы сели за столик. И только увидев меню, я вспомнила, что не завтракала. Живот страдальчески сжался.