Пусть низшие создания гибли как мухи, а их города обращались прахом. Пусть сама планета, изъеденная стальными паразитами, развалилась на облако астероидов. Пусть даже во всей вселенной больше не останется ни одного мон-кей, но альдари Шельве-Мор будут жить.
А это самое главное.
Дарахемид продолжил:
— И только вместе, только бок о бок мы сможем преодолеть все трудности! Во благо наших народов нам стои…
— Ты хорошо говоришь, чужак, — произнёс Агаид. — Ваш брат известен тем, что хорошо говорит. Однажды я даже прислушался…
Тёплое чувство сменилось холодом внизу живота. В затылок вонзились раскалённые иголки. Взор затуманился. Сквозь вереницу чудовищных видений прорезались следующие слова:
— Но ты забываешь об одном…
Нет мира среди звёзд, лишь вечная бойня и кровопролитие, да смех жаждущих богов.
Разумеется, слова прозвучали иначе. Агаид был верным слугой Трона.
Однако жаждущие боги остались довольны.
Любовь
С чего бы начать?
Ничего не приходит в голову.
Тишина.
Бронированное стекло не пропускает ни звука, хотя на такой высоте гуляют неистовые ветра.
Молчание.
Вавилон наказывает меня. С каждым днём головная боль всё сильнее.
Как обратиться к ним после тысяч, после десятков тысяч проповедей?! Как объяснить им… как снова обмануть?
Боже-Император, прости меня! Прости мои грешные мысли! Прости… пожалуйста, прости! Спаси!
Предательски дрожат руки. Пальцы одеревенели.
Порвал краешек страницы.
Проклятье! Даже Черноголовых казнили за подобное святотатство!
Но ведь… но ведь Верховному Жрецу сделают поблажку, не так ли? Есть вещи, о которых стоит волноваться больше, чем о рваных страницах пыльного фолианта.
Сосредоточься. Твоего слова ждут миллиарды!
Или… уже только миллионы?
Стоп. Быстрее. Быстрей! Звезда скоро скроется за горизонтом, а ты ещё не произнёс ни слова!
Давай! Расскажи!
Утешь работяг. Они надрываются на заводах без какого-либо смысла и надежды.
Пообещай матерям, что у их детей есть будущее!
Посули солдатам место в воинстве Бога-Императора!
Боже… прости меня.
Если задуматься… я всю жизнь богохульствовал и даже не осознавал этого.
Трачу ещё несколько драгоценных мгновений, чтобы понаблюдать за полумесяцем, который в манящем и загадочном пурпурном сиянии исчезает из мира.
И ещё несколько мгновений.
И ещё.
Боже… он прекрасен! Этот вечно молодой принц поворачивается, поддёргивает тёмную мантию с драгоценными камнями далёких звёзд, подмигивает мне и ждёт, что я провожу его добрым словом.
Словом Бога-Императора.
В дверь осторожно стучат. Ещё немного, и мои помощники потеряют чувство такта. Они высадят хрупкую преграду и прогонят меня, потому что каждый даже на пороге апокалипсиса хотел бы стать Верховным Жрецом Вавилона.
Стать последним Верховным Жрецом Вавилона.
Прочь!
Прочь, проклятые слабые мысли! Мы победим! Никто не станет последним! Вавилон будет жить! Чужацкой мрази не выстоять против воинов Бога-Императора!
Швыряю любимую и ненавистную книгу. Давлю в себе неуверенность перед тем, как произнести первое слово вечерней молитвы. Историки ещё не раз припомнят мне молчание в тот миг, когда люди нуждались в поддержке больше всего.
Историки, ха!
— Какого же Бога имеем мы? — спрашиваю я.
Голос дрожит. Он тоже предатель.
Каждое колебание голосовых связок, каждое движение языка, шум воздуха, что перемещается изо рта в лёгкие и обратно — всё это попадает в ловушку священных механизмов Культа Омниссии и разносится по всему зиккурату. Внимание ко мне колоссально.
Меня бьёт дрожь.
Цепляюсь за это чувство и продолжаю:
— Какого же Бога имеем мы? Творца земли и небес, всего сущего. Защитника рабов своих богобоязненных от мерзости чужаков и смрадного зловония предателей. Вечного победителя!
Вся галактика, космос, этот мир — дар Бога-Императора возлюбленному своему народу. А посему и ответить мы должны тем же.
Любовью.
Делаю небольшую паузу — паузы важны! Столь простая истина открылась мне в юности, когда приходилось зарабатывать на жизнь уличными представлениями.