Антонио снял перевязь с револьверами с груди, уложил её в седельную сумку, расседлал коня. Освобожденный от лишнего веса скакун словно ожил — фыркнул, ткнулся носом в плечо Маргаретти, выпрашивая угощение.
— Прости, Сахарок, сегодня у меня ничего нет, — Антонио погладил коня по морде и присел, чтобы осмотреть копыта. — Завтра в Гале найду тебе сладостей.
Желудок неприятно скрутило. Маргаретти очень надеялся добыть еды в закромах Гале и для себя. Последние пару недель солдаты жили впроголодь.
— Если выживешь, — буркнул Карло, один из солдат отделения. — Не загадывай никогда наперед.
Седоусый Карло был самым старым солдатом в батальоне и, как поговаривали, пережил уже тысячу сослуживцев. Антонио не знал, правда ли это, но нрав ветерана соответствовал этой истории — от окружающих он ожидал только скорой смерти.
— Не накручивай, старый трус, — капрал Тьяден возник из ночной тьмы и с выдохом поставил на землю два полных ведра с водой. — Ему помирать нельзя. На следующем привале его очередь воду таскать.
— Я и не собирался помирать, — ответил Маргаретти с широкой улыбкой. — Я серьёзно настроен. Добуду славу, стану как Апенгейм.
Рейтары рассмеялись.
— Ну а чего вы смеетесь? — Маргаретти продолжал улыбаться во весь рот, но говорил искренне. — Апенгейм в девятнадцать командовал батальоном. У меня целых два года в запасе.
— А что, дело мальчишка говорит, — Тьяден высунулся из-за своего вороного жеребца. Капралу было всего двадцать два, но он неизменно называл Антонио мальчишкой. — Я тоже за славу! Буду адъютантом генерала Маргаретти. Унию вместе к ногтю прижмём!
За словами капрала последовал новый взрыв смеха. Даже мрачный Карло широко улыбнулся.
— Герои! — Келер подошел к вёдрам и зачерпнул воды в котелок, умылся одной ладонью. — А я считаю так: в жопу эту славу. Домой хочу. Жену уже три года не видел.
Смех затих. Маргаретти почувствовал, как улыбка сползает с лица. Родную деревню Келера разграбили и сожгли пару лет назад, но сержант упорно продолжал говорить о доме так, будто ничего не менялось. Может, не желал признавать, может, тронулся умом. И это не было бы проблемой, если б Келер не поминал дом при любом удобном случае. По долгу службы рейтары часто участвовали в фуражировке, и невинные слова сержанта затрагивали самые мрачные уголки души каждого из них.
— Келер! Бек! Страччи! — из ночи донесся голос лейтенанта Рицци, созывающего сержантов. — Ко мне!
— Ох бля, началось… — проворчал Карло, когда Келер ушел. — Будет кровь, мужики, попомните мои слова.
Келер вернулся совсем скоро с рожей мрачнее тучи.
— Собирайтесь. Апенгейм ведет кавалерию назад.
Маргаретти застонал. Его и несчастного Сахарка вновь ждали десять часов марша.
Георг мало что понимал в укреплениях. Сказать по правде — не понимал ничего. Однако даже на его дилетантский взгляд, выкопанные за ночь траншеи смотрелись жалко. Жирная грязная насыпь едва прикрывала Георга по пояс, а идущему позади Аврааму так и вовсе едва доставала до середины бедра. Под ногами хлюпала грязь. Удушливый дым горящего города выедал глаза и резал легкие. К тому же с самого утра долину накрыл густой непроглядный туман, оседающий на коже ледяной испариной, скрывающий всё дальше пятнадцати-двадцати шагов. Находиться здесь было неприятно. Умереть здесь было бы неприятно вдвойне.
Не радовало и состояние бойцов — как моральное, так и физическое. Воспалённые глаза на чумазых заросших лицах смотрели на него мрачно и устало. Чуть больше энтузиазма вызывал Авраам, облачённый в угловатый силовой доспех. Несмотря на необычный характер странствующего десантника, одну половину компании обжулившего в карты, а другую — обдурившего в кости, от огромного воина исходило ощущение неодолимой силы. Силы, которая в случае чего спасёт союзнику жизнь, а врага со всей неумолимостью смерти сотрёт в порошок. Георг такой аурой похвастаться не мог. Стирия украла весь былой энтузиазм, и теперь при взгляде на его бледное, неуверенное лицо с чёрными кругами под глазами обычный солдат мог ощутить лишь раздражение. Максимум — жалость. Совершенно не те эмоции, которые надо бы испытывать человеку перед битвой.
Впрочем, Георг желал это исправить.
Капитан забрался на кое-как обложенную мешками с землёй "Химеру" — четыре десятка боевых машин разместили чуть позади пехотной траншеи — и осмотрел позиции компании. Не увидел нихрена, кроме клубящейся смеси дыма и тумана. Что ж, пусть его и не видно, но слышно точно. К тому же тут, повыше, было легче дышать. Георг прочистил горло и начал, искренне надеясь, что мощи его голоса хватит, чтобы донести мысль: