*** Вроде нет ничего трагичного или смертельного в том, что сделал Роберт. Да пересек черту дозволенного по всем законам существования, да не правильно. И не принимаю того факта, что нельзя было контролировать ситуацию. Если только не хотеть себя ущемлять в чем-то. И такое ощущение, что мы в полной ж... . И выбраться будет ох как не просто! В воздухе такая напряженная атмосфера, что лишний раз что-то сказать страшно. Это можно сравнить, как зажечь спичку у открытого газового болона - авось рванет, а вдруг пронесет. Столько ждал, надеялся и молился, что вот-вот чудо произойдет. Но как узнал, что оказал медвежью услугу, так весь восторг рукой сняло. - Тебе только кофе наверно и нельзя, - пытаюсь разрядить ситуацию, которая нависла над нами после грубого ухода Роберта. - Давай сообразим какой-нибудь бутерброд, - открываю холодильник и достаю нарезки колбасы, остатки сыра. - Мда... нужно будет и продукты купить. - Он всегда такой? - Настя нервно выворачивает пальцы на руках. - Чувствую себя, - слышу, как глотает комок в горле, - словно я не в своей тарелке. Тебя не помню, его не помню, никого не помню, ничего на ум не приходит. Все вокруг какое-то серое, даже дышать тяжело. Будто... не знаю! А сколько мы женаты? - указывает рукой на простывший след Роберта. Застыл с колбасой в руке и не знаю что соврать? Рассматриваю девушку, стараюсь определить её примерный возраст. Но исходя из её больного внешнего вида, очень трудно понять. 25? 27? А может и того меньше, просто бледная как смерть и не ухоженная. - Три года, - выпалил. Почему три года? Наверно потому, что сам знаком с ним три года всего лишь. - А куда я летела со всеми своими вещами? - тихо спрашивает, словно боится и не доверяет. Вот только она ещё не знает, что никого шепота не скрыть от нас. А может и не узнает никогда. Конечно не доверяет. Странное поведение, странные обстоятельства. Добром это все не закончится. - Настя спроси у него сама, - сам заварил кашу, пусть сам и расхлебывает со всем своим враньем. - Только как-нибудь потом, - да лучше так. Только не сегодня, когда зол, как черт. Девушка пожала плечами и отпила глоток. Больно смотреть на нее, как только у него... на нее... - Какой размер ноги у тебя? - пытаюсь вырваться из дурных мыслей. - Чего? - Размер ноги? - Эм... - вытянула ногу из-под стола и рассматривает. - 37, 38? Без понятия! - Ладно, - взял ногу и приложил её ступню к своей ладони. - Мда... - нога не дотянулась до конца среднего моего пальца. - Думаю, разберусь! - по линии пальца разберусь в магазине. - У тебя ладонь чуть ли не два раза больше, чем моя ступня. - Да я дяденька крупный, - и она наконец улыбнулась за все это время. - А как быть с одеждой? XL? XXL? - никогда в этом не разбирался. - XL бери! - голос с комнаты. Я так и думал, что сидит там, а уши здесь. - Ясно! - беру кредитку и направляюсь к выходу. - Ты ешь, что-нибудь, а я пока... жаль? что ты не можешь пойти со мной, - глазами пробегаю по ее наряду. - Точно! - аккуратно слазает со стула и направляется ко мне. Провожает? Вежливо. - Данила, - тихо и неуверенно позвала меня. - Ты это... так неловко, но... - Да брось все хорошо, - не могу понять, чего именно она стесняется. - Нижнее белье тоже возьми, - с трудом сложила слова воедино. - Какое-нибудь. Пожалуйста. - А, - аж самого в жар кинуло. Никогда женские трусы не покупал или... - Первый? Второй? - тоже неловко спрашивать ее это. - Что? - По твоим понятиям первый размер или L-ку бери! - снова голос Роберта. - Профессионал! - рыкнул от злости. - Чего? - Настя смотрит на меня, как на полоумного. Ей-то не слышно о чем идет речь. Может это даже к лучшему. - Я возьму твою тачку! Где ключи? - крикнул как нормальный человек, чтобы совсем не пугать девушку. - Не ори! Ключи на журнальном столике у дивана, - недовольный, словно я у него кабана отобрал. Взял ключи и направился к выходу. Еще раз обернулся, а Настя так и стоит посреди холла. Кажется такой одинокой и несчастной. Мне бы тоже было бы трудно, ничего не помнить и никого не знать. Не помнишь себя, не знаешь что делать. Куда идти? Пустота в голове, ни целей, ни стремлений. А может ещё рано совсем об этом говорить? Всё ничего если не тот факт, что мы врем ей. Роберт все строит из себя злого и грубого дяденьку, а наврал ей из-за чувства вины. Вот только что будет, когда все раскроется? Холодок в душе пробегает от одной этой мысли.