— Тогда не смотри. Просто делай.
Ангел замер от этих слов. Все же стоило воспользоваться советом Дарии, ох, стоило, жаль, что теперь стало уже поздно. Том понял, что им обоим уже хватит поджариваться. Билл тяжело дышал под ним, и все силы ушли на то, чтобы оторваться от его шеи и дотянуться, наконец, дрожащей рукой до полки, на которой хранился запас заветных цветных резинок и смазка.
— Я буду осторожным, — глухо прошептал он. — Потерпи теперь, может быть немного больно.
Билл почувствовал давление и что-то, туго скользнувшее внутрь. Его тело пронзила боль, резкая, но даже она почему-то доставляла кайф. Том надавил сильнее, и брюнет прекратил дышать. Он смотрел на человека расширившимися глазами. Том тоже неотрывно смотрел на него, и его взгляд был таким жарким и откровенным, полным желания, что Билл забыл на секунду, где он.
— Все хорошо? — Том немного приостановился, чтобы дать им обоим передышку.
— С какой стороны посмотреть, — донесся лихорадочный, сбивчивый ответ. — Меня так трясет.
— С тобой так сложно держать контроль, — Том с трудом заставил себя успокоиться, ему хотелось лишь одного: войти до самого конца, глубоко и горячо. Подтянуть его бедра на себя и мучить так, чтобы он потерял сознание от жары. Нужно было только держать себя в руках... По крайней мере, пока. Все, что мог видеть Билл — лицо; он чувствовал губы и поцелуи и растворялся под этим мальчишкой. Существовал ли он когда-нибудь отдельно от Тома? В эти секунды Билл очень сомневался. Горячий и сумасбродный, этот смертный не знал слова «стоп». Он мучил Ангела своей горячностью и своей лаской, но от этого становилось так тепло и приятно, что не хотелось заканчивать. Билл купался в волнах жара. Что бы Том ни делал с ним и как бы это ни называлось, это нравилось Ангелу с первых минут, и ничто — ни в Раю, ни на земле — не могло сравниться с этими прикосновениями. Искаженное гримасой сладкой муки лицо и закушенная губа с колечком пирсинга подсказало ему, что Том думал так же. Это было непередаваемое ощущение, будто яркие искры полыхнули между ними, соединяя вместе, сплавляя в единое существо. Они принадлежали друг другу, здесь и сейчас, застыв в этом моменте навсегда и сохранив его в своей памяти.
— Не могу поверить, что это происходит на самом деле, — Том провел рукой по черной челке, заглаживая ее назад, чтобы заглянуть Биллу в глаза.
Поясницу Ангела сводила судорога удовольствия. Том толкнулся вперед и сразу ощутил все, что только можно было ощутить, практически вырубаясь от жгучего кайфа. Его движение распространило по телу теплую волну, и он понятия не имел, как ему продолжать. Билл не делал ситуацию проще — он дернулся и подался бедрами вперед. Ему все еще было больно, но он старался сосредоточиться на других чувствах. С каждым движением голова его металась из стороны в сторону. Он уже не сдерживал хриплые, глухие стоны, которые заставляли Тома зажмуриваться.
— Как же горячо... Это... так и будет... продолжаться? — прошептал Билл. — Я хочу еще, Том. Не останавливайся.
— Я уже не смогу остановиться, — Том двигался, еще и еще, раздвигая бедра брюнета своими, толкался сильнее, сам не замечая, что стал наращивать темп. Амплитуда его движений и без того грозили тем, что они могли провалиться к соседям, потому что Том не сдерживался. От этих движений тело брюнета двигалось в такт, его плечи содрогались в том же ритме. Том прижимал его к полу с такой силой, что было бы не удивительно, если после их возни на паркете навсегда останется отпечаток в форме человека. При условии, если вдруг все это закончится и они каким-то образом выживут, конечно.
Из происходящего Билл не понимал ровным счетом ничего. Его мотало в водовороте новых эмоций и ощущений, менявших сознание. Боль и кайф, поцелуи и горячая кожа — весь этот безумный коктейль растворял его, унося в неизведанные дали. Том с улыбкой поцеловал его за ухом. Он видел, что Билл уже не на этом свете. Скользкое трение изнутри распаляло в нем желание еще более дикое, чем он испытывал до этого, хотя казалось, что больше уже было нельзя. Сильные руки подтягивали его все ближе к ядру солнца, еще и еще, и Билл выгибался, не отдавая себе отчета в своих действиях и не контролируя больше себя. Сейчас он позволял Тому делать это за него, и тот справлялся со своей задачей с блеском, творя с его телом все, что ему вздумается, забирая с собой все эмоции, мысли и чувства и заменяя их на неприлично жгучий кайф, от которого Билл вдруг вывернулся и вскрикнул. Он нашел в себе силы открыть на секунду веки и посмотреть на губы Тома, слегка коснуться их.
— Что это такое теплое, — только и смог простонать Ангел прежде чем веки его прикрылись сами собой, а с губ стек протяжный стон. Том сделал еще пару движений, резко и сильно, и Билл в его объятиях дернулся еще сильнее.
— То-о-ом... — прорычал брюнет глухо и сладко.
Эта его выходка стала последней каплей для них обоих в буквальном смысле этого слова. Их обоих накрыла волна такого кайфа, что Билл непроизвольно вцепился Тому в поясницу, оставляя на ней красные следы. Это было такое ощущение, от которого Том почти без сознания упал на парня.
В завершение этого судорожного и взбудораженного дня, после всей беготни, Демонов и магии, после того, как они чуть не потеряли друг друга и чуть не погибли, они все же нашли способ, как остановить время и сделать его хотя бы ненадолго своим союзником. Остыв, Том посмотрел на брюнета. Тот не выглядел живым. В его глазах, остекленевших, но таких живых, умирал огонь. Билл выглядел так, будто потерял сознание, оставаясь при этом с открытыми глазами.
— Тебе хорошо, Билл? — Том отвел с его лба прилипшую прядь. — Ты больше не злишься на меня?
Некоторое время Ангел молчал. В его душе вдруг раскрылось огромное голубое небо, и он летел по нему, рассекая облака своими крыльями. О том, что он злился, он уже не вспомнил бы, прямо сейчас он умирал от облегчения и счастья.
— С тобой это — почти как летать. Только в тысячу раз лучше, — тихо сказал он, облизнув сухие губы. — Я не знал, что люди могут такое чувствовать. Как это называется, Том? То, что ты сделал со мной?
— Я потом тебе расскажу, глупый, — парень поцеловал его, обнимая крепко.
Весь мир мог сейчас идти к Дьяволу, вряд ли бы они заметили, как он распадается на молекулы. Они провалились в нирвану, лежа без движения и полностью растворяясь друг в друге под покровом тихой безлунной земной ночи. То, что произошло с ними, казалось единственной верной вещью во всем этом хаосе, самой правильной и самой прекрасной во всем мире.
====== Глава 23. Ангельские авиалинии. ======
Too many lies. Too much pain. © Bill Kaulitz
Тихая ночь, упавшая на городок, умела разделять и хранить секреты. Она видела одинокие машины, которые изредка проносились по дорогам, унося куда-то запоздавших водителей с их делами и заботами; видела людей в подсвеченных окошках домов, видела, что их становилось все меньше и меньше, так как с наступлением ночи желтые глаза города закрывались, увлекая его обитателей в мир снов. Ночь воскресенья тихо ускользала в прошлое, забирая с собой все происшествия этого дня.
Одинокая девушка с красными волосами и вороном на плече сидела на невысокой оградке напротив пятиэтажного серого дома с баночкой энергетического коктейля в руках и зорко вглядывалась в даль.
Дария не отходила далеко, но при этом старалась оставаться незамеченной никем, будь-то свои или чужие. Пока она не могла сказать, чтобы Светлокрылые так уж сильно рвались в бой, зато маленькая компания из Ада весьма развлекала ее своим присутствием. Для наблюдений Дария выбрала небольшой скверик неподалеку от подъезда Тома, где и присела на невысокий заборчик, пристроив ноги на поперечные прутья.
Она хорошо провела время, оставшись наблюдать в стороне, и заодно похвалила себя за то, что не подошла слишком близко к подъезду. Сначала она заметила, как одна из Демониц — та, что оказалась самой смелой — рискнула подняться наверх и тут же вылетела обратно, точно как ошпаренная кошка. Потом на окне, как актер средь кулис, вырос Том, и, продемонстрировав всем лучшую часть своего тела, выстрелил в исчадий лучом магии, так, что те разлетелись, подобно кеглям. Затем очень злой Вильгельм схватил смертного и утянул его куда-то вниз, явно готовый набить ему лицо.