Через какое-то время я поймала себя на том, что больше не слышу противной музыки и что в голове шуршит тишина, лишь с какими-то отголосками. Наверное, я была уже не там, не в спортивном зале. Было непосильно перестать мысленно тянуться к нашему чердаку. Да-да, именно к нашему. Таким он стал всего за прошедшую неделю. Все те часы, проведенные там после уроков, - с каждым днем их становилось больше, но мне было всё мало. Я поглощала их с той же жадностью, с какой глотала морской аромат.
Это было всё и не было ничего одновременно. Такая тонкая номенклатура была опасна, но что поделаешь? Мы много говорили и много недоговаривали. Он много слушал, чрезмерно много слушал, выжигая во мне кратеры своими ореховыми глазами. Он никогда не запрещал мне исследовать содержимое коробок и стеллажей, но часто негативно реагировал на нахождение старых школьных фотоальбомов или еще какой памятной рухляди. Меня пугала мысль о том, что в следующий раз чердак окажется заперт, поэтому я бросала “негативные” предметы и снова садилась за пианино. Он снова слушал, чрезмерно много слушал.
У нас было всё и не было ничего одновременно.
— Отлично выглядишь, Палмер! — как тонкую корку льда разбивает нога, так противный голос разбивает хрупкие мысленные иллюзии.
— Я польщена, Харрис!
Заправив ниспадающие пряди за ухо — всё равно они уже не спасут, — я устало взглянула на подошедшего. Признаюсь, что это зрелище было единственным, чему удалось удивить меня за этот вечер. Да-да, это был Ричард Харрис — парень, не снимающий свою клубную куртку и противную самодовольную улыбку. Он по-настоящему выделялся на общем фоне, ведь он единственный, кто был вполне реалистичен в своей обычной клубной куртке и с той же самодовольной улыбкой.
— Бабочку по дороге потерял? — спросила я, с сомнением оглядывая его “противозаконный” костюм. - Бакер подвесит тебя над танцполом в виде дополнительного отражателя.
— В таком случае, я буду только поглощать, а не отражать, — сказал он, переходя на шепот, и, уперевшись руками в столешницу, наклонился вперед, приближаясь ко мне. — Но это все не важно сейчас, Палмер, нам нужно поговорить.
Саркастически изогнув бровь, я скрестила руки на груди:
— На выпускной бал я тоже с тобой не пойду!
Ухмыльнувшись, он отрицательно качнул головой и, с подозрением оглядевшись по сторонам, поманил меня ближе. Нет, серьезно, это все выглядело ну слишком!.. Подавив усмешку, я отрицательно покачала головой, а парень лишь дернул бровями на мой отказ.
— Я знаю, что ты сделала, Франческа, и знаю, как ты это сделала, — он прошептал это едва слышно, но казалось, что прокричал на весь зал.
Неосознанно шагнув ближе, я вопросительно качнула головой. Харрис же довольно улыбнулся, скорее своим каким-то мыслям, и взглядом указал в сторону двери, что вела к раздевалкам:
— Жду тебя там через пять минут, — сказал он, отрываясь от столешницы и поправляя свою спортивную куртку. — И, Палмер, я всегда получаю то, что хочу.
Это было слишком странно и противоречиво. С одной стороны, мне хотелось смеяться от нелепости этой шутки, с другой… Сомнений, насчет чего он говорит, не было никаких.
“Что он мог знать, когда я сама ничего не знала? Но если знал Тейт, почему не может знать и Харрис? И как он мог использовать то, что знал?” — снова мысли, варенные в котле агонии.
О, это было отвратительно, игра теней в нездоровом сознании — не что иное, как паранойя. Но увы, я думала об этом, второпях пересекая спортивный зал и лавируя меж танцующими или просто застывшими группами незнакомцев.
“Чёрт, я же никого здесь не знаю! Как такое может быть? Как бы хотелось, чтобы здесь был Тейт. Почему его нет? Почему его нет, когда я так отчаянно в нем нуждаюсь?”
И отчего я тогда думала, что лишь он может спасти утопающего?
— Фрэнки!
Хоть рука, схватившая меня сзади, и была слишком маленькой и теплой для того, чтобы оправдать мои надежды, я всё же обернулась. Всего на пару секунд.
— Привет! Я тебя даже не заметила, — начала было сероглазая, но словив, видно, мой настрой, обеспокоено качнула головой.
Казалось, и с ней мы уже не виделись целую вечность.
— Зои, не сейчас, — сказала я, нехотя скидывая хватку блондинки, и продолжила путь по намеченному маршруту к дверям в раздевалки.
— Но я хотела сказать тебе, насчет новенького, то есть этого Лэнгдона…
Кажется, какое-то время она пыталась меня догнать, но, оказавшись у цели, я обернулась и уже не обнаружила знакомых серых глаз, как, впрочем, и обеспокоенного тонкого голоса.
“Что ж, это вполне может подождать!” — подумала я и, в последний раз окинув спортивный зал взглядом, толкнула дверь в коридор с раздевалками.
========== Бесчувствие ==========
***
Пахло сыростью. Наверное, это странно для школьного коридора, разве нет? Казалось, что заложены уши, ибо звуки музыки, доносившиеся из спортивного зала, который остался за спиной, были приглушены настолько, что нельзя было разобрать ничего кроме невнятного гама. Я сощурилась, оглядываясь и пытаясь продумать план дальнейших действий. Единственным источником света оказалось противное голубоватое зарево, предположительно от энергосберегающих лампочек, что просачивалось через щель из-под двери женской раздевалки.
“И почему все “переговоры” проходят у меня именно здесь? Пора выделять резиденцию, например, в одной из душевых кабинок.” — юмор, даже мысленный, выглядел в тот момент жалко, поэтому я, набрав в легкие побольше воздуха, качнула головой и резким движением распахнула дверь раздевалки.
Противный вездесущий голубой цвет ударил по глазам, ослепляя. Не очень приятно выныривать из тьмы, словно крот. Даже прикрыв веки, я не могла вернуть былое ощущение спокойствия. Хотя о чем это я? Когда оно у меня было?
— Малышка Фрэнки такая смелая, такая самостоятельная, такая… — не успела я привыкнуть к освещению, чтобы полностью раскрыть глаза и оценить обстановку, как чье-то горячее дыхание так неожиданно обожгло где-то в области шеи.
Я поморщилась, отпрыгивая в противоположную сторону от источника звука. Но этот самый источник, будто только ожидая такой реакции, точно повторил мое движение и буквально перекрыл все отступные пути, зажав меня меж шкафчиками и собой, уперся руками о дверцы по обе стороны от моих плеч.
— Ну что ты! Не опровергай мои слова, Палмер!
— Я рада, что тебе весело, Харрис, но, может, ты разделишь свое веселье с кем-то другим?
Я буквально вжалась в холодный металл дверцы шкафчика, но расстояние между нами все равно было катастрофически мало. Я задыхалась. Мне нужен был чистый, свежий воздух, а не этот смрад, которым несло от моего “собеседника”. Запах мужской испарины, дешевого пива и химического дезодоранта. Он совсем не походил на морскую волну, что проникала внутрь с возбуждающим покалыванием — напротив, это было, скорее, топленое свиное сало, что заливалось в легкие, вызывая рвотный рефлекс.
— Могу, но сначала я заберу то, за чем пришел, — сказал парень и, будто его только забавляли мои судорожные попытки сохранять спокойствие, самодовольно улыбнулся.
Нахмурившись, я уверенно заглянула в глаза напротив, которые при таком освещении казались бесцветными. Зрачки расширились настолько, что почти полностью заполнили собой цветную радужку. Я нервно сглотнула, в надежде, что Харрис этого не заметит, но он лишь продолжал улыбаться.
— Ты ведь не думаешь, что я пришел на этот убогий бал? Изначально у меня была другая цель…
Не знаю почему, но тот момент, когда его рука оказалась в нескольких миллиметрах от моей щеки, был упущен. Вовремя сообразив, я резко мотнула головой, что оставило пальцам “собеседника” коснуться лишь моих волос. Но и тут он не поддался и, больно ухватив за темную прядь, потянул на себя.
— Ты ведь не думаешь, что я и правда хоть что-то знаю? — продолжал он, еще сильнее потянув меня за волосы. — Знаешь, я тогда подумал: черт возьми, да она не купится! Но нет, ты пришла! И теперь я думаю, что все-таки заставило тебя? Это ведь глупо, а ты не глупая девочка, Франческа…