Приводя сама себе все эти доводы, студентка прекрасно понимала их несерьезность. Но, и больших препятствий в осуществлении своей затеи она тоже не видела. К тому же, положа руку на сердце, на душе было как-то неспокойно. Будто, что-то (или кто-то) специально не давал ей расслабиться и подталкивал к выходу. Одевшись максимально скромно (для контраста с последней «ночью») и завязав волосы в пучок, девушка схватила со стола коробочку и направилась в коридор. К слову, когда Уса последний раз вставала так рано в свой выходной – она так и не вспомнила. Оставалось надеяться, что экс-Алмаз тоже в воскресенье еще не успел никуда удрать.
Увы, надеждам златовласки не суждено было сбыться. Напрасно она уже который раз звонила в звонок и прислушивалась к тому, что происходило за дверью. А не происходило ровным счетом ничего. Кроме буянящей нее – этаж был абсолютно невозмутим. Все нормальные люди еще спали. Что, собственно, не удивительно: 6 утра и для буднего дня было рано, а для воскресного же… Внезапно разозлившись и в порыве стукнув пяткой по габриэлевой двери, Усаги подумала, что с него станется отправиться на пробежку. Куда же еще можно было смыться в такое время? Вряд ли он там крепко спал. После такого тарарама проснулось бы и «бревно». Если бы оно внутри вообще находилось. В любом случае – утренняя пробежка не могла быть слишком долгой, а Цукино была из тех, кто очень не любил менять свои планы.
«Блин, как же это мы до сих пор не обменялись номерами телефонов? Он не предлагал, а спрашивать самой было как-то… неудобно. Вот и сиди теперь тут в сомнениях – мысленно разозлилась сама на себя Уса. Не удобно ей! А теперь вот ОЧЕНЬ удобно! Ждать/не ждать?»
На лестнице послышался шорох. Студентка встрепенулась. Отчего-то она не сомневалась, кого через секунду увидит в проеме. Тем сильнее было ее разочарование, когда лицезрела она всего лишь их консьержа, который не спеша да позевывая, тащился по направлению к ней. Уса сначала решила было, что успела где-то проштрафиться и сейчас ей будут либо читать нотации, либо «выставят счет». Спешно перебрав в голове все события, произошедшие за последний месяц – ничего ТАКОГО она не обнаружила. Может, дядька шел вовсе не к ней, а дальше? Но нет. Он остановился как раз напротив златовласки, шумно пыхтя и вздыхая. Видимо, собственные обязанности в столь ранее время вводили его в полное уныние. И, как он только выследил Усу и увидел, куда она идет? Приготовившись защищаться до конца и не сдаваться без боя, Усаги Цукино вся подобралась, моментально растеряв весь свой романтический настрой и ощерившись. Но, консьерж будто бы и не заметил этих «приготовлений». Вяло посмотрев на нее он произнес, доставая из кармана ключ:
- Утро доброе, мисс. Разрешите, я войду? Вы загораживаете мне проход.
- Но… то есть, как это войдете? Разве это не квартира…
Дядька еще раз зевнул, едва успев прикрыть рот ладонью. Очевидно, спал он также плохо.
- Охохох… Прошу прощения. Полнолуние, знаете ли… Я плохо в него сплю. Кошмары… то да се… А квартирка-то теперь пустая. Вот, проверить пришел. Съехал жилец, значится. Такие дела…
Усаги побелела и ухватилась рукой за стену.
- Мисс? Эй, мисс, вам плохо? Врача? Мисс, что с вами?
«Уехал? То есть, как это уехал? Насовсем? То есть, навсегда? И на лекции его не было. А как же я? То есть, мы? В смысле… даже ведь нет номера телефона. Как так? Что могло случиться? И та ночь? Неужели, просто «поиграл»? да нет. НЕТ ЖЕ! Не может этого быть!»
- Я… вы знаете, когда уехал этот жилец? Он взял у меня кое-что…
Консьерж почесал небольшую щетину на подбородке. Ввязываться в очередные «не свои» проблемы ему ой как не хотелось.
- Милицию? – вяло предложил он.
- Нет-нет. Мне просто очень нужно… забрать, то есть отдать. Так вы знаете что-то?
Дядька подозрительно смотрел на молодую жиличку. Она путалась в показаниях. То забрать… то отдать… Вон как нервничает. Неужели влюбилась в этого парнишку? В принципе, Джонсон был довольно смазлив. Скорее да, влюбилась, - решил для себя консьерж. И что они все находят в таких вот «сладких мальчиках»? Сам консьерж сейчас, да и в молодости – красавцем не был. Он относился как раз в той категории молодых людей, которые были настолько обычными, что их внешность даже сложно было описать внятно. Таких было слишком много. Девочки за ним толпами не бегали, потому сейчас дядька и поджал губы, смотря на метания студенточки. Вредность боролась в нем с правильностью. В конце-концов, здраво рассудив, что, чем мокрее он скажет правду, тем быстрее девчонка от него отстанет, а значит – можно будет вернуться к такому уютному креслицу и брошенной на середине книжке, мужчина неохотно ответил: