* * *
Но Пыхтеев и здесь не останавливался и героически продвигался дальше, хорошо понимая, что от слова до дела лежит пустыня Сахара. «Будем идти, будем ползти, будем искать неоткрытые дали, Даже, мы, если, порядком устали», - часто цитировал он невесть откуда взявшиеся и запомнившиеся строчки.
Часто самоё начало какого-нибудь практического действия, «дела» было спонтанно и не мотивировано. Но перед началом «практики», Георгий впадал в особое состояние: например, в самом начале девяностых, сев однажды вечером в кресло, он подумал: «Что я делаю в этой хлебопекарне?» и посмотрел на себя из космоса. Затем он откинулся на спинку, расслабился, и его лицо стало бледным, словно белёная стена. Глаза оставались открытыми, но зрачки закатились под веки, и были видны лишь белесые, как слоновая кость, дрожжащие глазные яблоки. «Магазин спорттоваров», - прошептал визионер. На следующий день Жора начал «дело», - наблюдение над эпохой и людьми, мелкие, ничем не примечательные, магические действия.
Вообще, Пыхтеев любил спорт, любил разгадывать его смысл, но избирательно: был равнодушен к силовым видам, многочисленным разновидностям единоборств, боксу, борьбе («это какие-то разновидности интимной близости»), тяжёлую атлетику, да и лёгкую тоже. Его интересовали виды, где есть мячик, мяч, и где получали приз за передвижения из пункта А в пункт Б с помощью не только собственных ног, но и какого-то снаряжения и устройств. Любил лыжи, сам часто бегал на них, теннис, большой и настольный («это воплощённый дух эпохи»), футбол - так себе («слишком много партнёров, - поменять конфигурацию игры, и было бы достаточно двух игроков и одних ворот»).
Задумчиво и зачарованно, подолгу, смотрел на вновь появившиеся виды, опять же, воплощающие дух и смысл эпохи: роликобежцев, паркур, кёрлинг, то есть те серьёзные забавы и состязания, в которых зримо и физически, телесно воплощалась идея относительности всего на свете, релятивизма, - ловких паркуристов, прыгающих и порхающих относительно монументальных и косных зданий, перил, окон, крыш и т.п., суетливых полотёров-кёрлингистов, заставлявших двигаться большой гранитный камень, куда надо, не прикасаясь к нему. Всерьёз считал фигуристов и конькобежцев чем-то вроде карточных шулеров.
Доставляя свежий хлеб из пекарни в магазины, Жора Пыхтеев разгружал его, расписывался в ведомости и накладной, получал деньги, дневную выручку пекарни за прошлый день, и потом сдавал её в бухгалтерию комбината. Наблюдая, как кассир оприходует деньги, Жора подумал, что они могли бы быть его собственными деньгами. «Для этого нужен свой собственный товар, - думал он, - Производить продукт я не могу, да сегодня это и незачем, - вон сколько людей начинают производить чуть ли не с пелёнок, всю планету завалили своими произведениями. Следовательно, надо взять уже произведённый, у самих производителей, наценить его и продать потребителю, то есть ему же. Ведь работяге дают деньги, и больше, чем на еду. А, одновременно, производить и торговать он не сможет, - воображения не хватит».
Так, Георгий учился в университете, а после занятий шёл на подработку в хлебопекарню. Став дипломированным юристом, Георгий покинул хлебокомбинат, но делать карьеру на ниве юриспруденции он тоже не собирался, будучи уверенным, что знание законов не должно быть основным занятием, но только необходимым побочным атрибутом деятельности. И через месяц, оформив кредит, открыл магазинчик по продаже скейтбордов, роликовых коньков, теннисных ракеток и мячей. Дело быстро пошло в гору.
Вскоре молодой бизнесмен-юрист вполне ощутил всю прелесть и лёгкость скольжения по сугробам жизни на финансовых лыжах, в то время, как основная масса людей в 90-х еле передвигалась по пояс в снегу на своих двоих. И, конечно, Пыхтеев начал подумывать, а не пересесть ли ему на большой финансовый снегоход.
* * *
Однажды, одной тёмной ночью, Пыхтеев увидел сюрреалистичное цветное сновидение. Будто бы идёт он по тротуару безлюдной улицы какого-то города. Идёт, идёт, никого нет, - жителей, горожан. Доходит до переулка, из которого слышится звук копыт идущего, видимо, в подковах, коня. «Надо же, - подумал сновидец, - ещё и лошади сохранились…».