- Давайте не будем говорить о таких печальных вещах, - сказала она наконец, привыкнув к чужому теплу и ощутив, что собравшийся где-то в груди тяжелый ком наконец рассосался. - Надо найти тему повеселее. Хотите, расскажу, как я голосовала по дороге в Вегас, и меня подвез цирк лилипутов?
Кальдмеер, с явным трудом стряхнувший с себя накатившие воспоминания, посмотрел на Герду с сомнением.
- Я боюсь представить себе… характер этой истории.
- Характер этой истории - возмутительно эротический, - хулигански усмехнулась Герда, радуясь про себя тому, что ей удалось отвлечь его. - Все так и было! Чистая правда!
- Я в вас не сомневаюсь, - сказал он без толики осуждения, на что Герда рассмеялась:
- Правильно делаете. Я считаю, что в жизни надо попробовать все… даже игру в карты на раздевание с толпой чуваков, самый высокий из которых достает тебе до локтя. Мы живем один раз, разве нет? А зачем жить, если не чувствуешь себя живым?
- Это и есть ваше жизненное кредо? - вкрадчиво осведомился Кальдмеер. Герда, выловив из стакана кусок лайма и отправив его себе в рот, закивала:
- Можно и так сказать. А у вас есть кредо? Что вас вообще по жизни ведет?
Он задумался, но всего на секунду - очевидно, ему не стоило большого труда отыскать ответ на этот вопрос.
- Делать свою работу, - сказал он до странности бесцветно. - И делать ее хорошо.
- Неплохо, - отозвалась Герда и поморщилась - лайм оказался кислее, чем она думала. - И как? Получается?
- До недавних пор - да, - проговорил он все с тем же странным выражением, как будто ему было сложно выталкивать из себя слова. Герда с шумом вытянула через трубочку остатки коктейля на дне и подумала, что не отказалась бы от еще парочки.
- Что-то изменилось?
Прежде чем ответить, он недолго смотрел Герде в лицо, и она поежилась от ощущения, что его внимательный взгляд пронизывает ее насквозь.
- Да, - тяжело подтвердил Кальдмеер. - Что-то изменилось.
- Это хорошо или плохо?
Он вздохнул:
- Не знаю.
Судя по омертвевшему выражению на его лице, его снова начала одолевать хандра, а Герда не придумала ничего лучше, кроме как протянуть руку и коснуться его лица, погладить по щеке, обвести кончиками пальцев контур шрама; Кальдмеер вздрогнул всем телом, будто Вальдес ударила его током, но не отшатнулся, а когда она убрала руку, машинально потянулся следом.
- Перемены могут быть к лучшему, - сказала Герда, чтобы его приободрить. - Я, например, хочу сменить кайпиринью на чистый ром. Как вам идея?
Наверное, он тоже иногда считал ее невыносимой, но, как и в ее случае, это ничего не меняло. Как показалось Герде, именно в тот момент они окончательно поняли, чем закончится для них этот бесконечный день, оба поняли, что не имеют ничего против - и оба, как показали следующие часы, ошиблись.
Вернулись в гостиницу заполночь и изрядно навеселе; Герда щебетала какую-то чушь, попадая ключом в замок номера с третьего раза, и прикидывала про себя, в каком положении им лучше устроиться на постели, чтобы не потревожить раненую руку Кальдмеера, но все эти весьма привлекательные картины испарились из ее головы одномоментно, точно их смыло в канализацию, как только она шагнула в номер и увидела, что шкаф, где она устроила свой драгоценный груз, открыт нараспашку - и, конечно же, чемодана там нет.
Издав вопль, который сделал бы честь раненому льву, Герда метнулась к шкафу. Глаза не обманывали ее - отделение, куда она перед уходом засунула чемодан Альмейды, зияло пустотой. Перед глазами у нее все поплыло, и она не сразу поняла, что говорит Кальдмеер - удивительно спокойный и собранный, точно не было всего выпитого им бурбона:
- Кому понадобились ваши деловые бумаги?
- Какие, к черту, бумаги! - рявкнула Вальдес, оборачиваясь к нему. - Там было полмиллиона!
Кальдмеер замер, потрясенный. От его лица медленно отливала краска.
========== Глава 8 ==========
Сидя на краю кровати, Герда бессмысленно наблюдала за тем, как тает лед на дне стакана, который несколькими минутами раньше вручил ей ее спутник. Пока она беспорядочно носилась по номеру, то и дело хватаясь за пистолет и грозясь выпустить кишки всем, кто так или иначе имел отношение к пропаже чемодана, Кальдмеер сохранял ледяное спокойствие и, не произнося ни слова, ждал, пока приступ ярости выпьет ее до дна; стоило ей обессиленно опуститься на постель и скорчиться там, подтянув колени к груди и держа обеими руками отяжелевшую голову, как он оказался рядом, так же молча напоил ее купленным еще в Далласе виски и отступил. Теперь он сидел неподалеку, в старом кресле у окна, и как будто чего-то ждал.
- Эти деньги… - хрипло проговорила Герда, с трудом шевеля языком, - они не мои.
- Я понимаю, - ровно сказал Кальдмеер.
- Если я их не верну… - она невесело усмехнулась, спустила ноги на пол и попыталась встать, но тело все еще плохо слушалось ее, - мне лучше будет остаток жизни провести в Антарктиде, маскируясь там под пингвина. Понимаете?
- Понимаю, - повторил он, тоже поднялся и, вздохнув, принялся подбирать с пола беспорядочно разбросанные ею вещи: подушки, полотенца и какие-то предметы одежды. Если он надеялся, что ей станет стыдно, то не на ту напал: все, о чем Герда в тот момент могла думать - то, что какой-то ублюдок, должно быть, уже успел смыться из этого городка на добрую сотню миль, а ее собственная машина, как назло, в ремонтной мастерской.
- Нас не было не больше трех часов, - заметил Кальдмеер, тщательно складывая полотенца на тумбочке рядом с кроватью. - У вас есть предположения, кто мог украсть ваши деньги?
- Я не… - начала Герда и осеклась, вспомнив о своем разговоре с Альмейдой. Неужели ее преследователю каким-то непостижимым образом все же удалось вычислить ее? Но почему тогда он забрал деньги и ушел? Разумнее было бы подождать ее в номере и закончить дело… нет, профессионал не стал бы поступать таким образом, а человек, про которого с уважением отзывался Раймонд, совершенно точно был профессионалом.
- Нет, - сказала Герда после недолгих раздумий. - Я не знаю.
Кальдмеер закончил уничтожать последствия учиненного ею разгрома и, мелко отряхнув руки, вернулся на свое место в кресле. По нему вообще было не похоже, что происходящее хоть сколько-нибудь выбило его из колеи - после своего первоначального изумления он ни сном, ни духом не показал, что неуютно чувствует себя рядом с человеком, чей род занятий предполагает путешествия по стране с оружием и кучей денег.
- Вы обратили внимание? - сказал он таким тоном, будто искал ответ на ребус из вечернего телешоу. - Дверь была не взломана. Ее открыли ключом.
Медленно подняв голову, Герда посмотрела на него. В ее мыслях начало кое-что проясняться.
- Нас тут видела всего пара человек, - произнесла она, чувствуя, как со дна ее души снова начинает подниматься жаркая волна злобы. - Хозяин этой дыры и тот пацан, который нас сюда провожал. Его сын.
Они встретились взглядами, и Кальдмеер кивнул. Очевидно, он пришел к тем же самым выводам, что и она.
Пистолет все еще лежал возле Герды - падая на постель, она бросила его рядом с собой. Нашарив все еще теплую рукоять, она схватила ее с такой силой, что в безымянном пальце неприятно хрустнул какой-то сустав, и выскочила из номера.
- Герда! - встревоженно окликнул ее Кальдмеер, выбегая за ней, но она ничего не ответила, только ускорила шаг. Если он и хотел остановить ее, то не успел - она почти бегом пересекла коридор, парой прыжков преодолела узкие лестничные пролеты и, не увидев хозяина гостиницы в фойе за стойкой, решительно направилась к маленькой двери с надписью “Служебный вход”.
- Герда! - повторил Кальдмеер, догоняя ее, но было поздно - она рывком распахнула дверь и увидела хозяина, который успел только подняться ей навстречу из-за стола; по его белому как полотно лицу, по тому, как тряслись его бескровные губы, Вальдес поняла, что она не ошиблась.