― Тогда до вечера. Я скажу Иннес, что вы придете.
― Хорошо! До встречи!
И пошли частые нетерпеливые гудки. Я отложила телефон, поражаясь Стивену. Странный тип, ей-богу!
Прежде чем спуститься в подвал со стиркой, я зашла в комнату, к дневникам. Выложив их на стол, стала их перечитывать. Страницы, испещренные воспоминаниями и жалкими попытками зарисовать. Что же дать ему? Я смотрела на них и не могла выбрать. В каждом было всё: смерть, война, воспоминания о детстве, о гимназии Ее Высочества, любовь к матери и Терри. Настоящий писатель дал бы самый смачный, где я умираю, где Терри дарит медальон, где он укрывает меня от снайпера, где наша первая встреча. Но я выбираю самый незаконченный, самый обрывочный, там, где нет ярких болезненных воспоминаний, а так... зарисовки. Я откладываю его в сторону, остальные две тетради убираю на место.
Вечером, под конец смены, я почувствовала себя ужасно плохо. Перед этим ко мне забежала Иннес под предлогом показать новые туфли, а я ей рассказала о звонке Стивена. Подруга не была удивлена, наоборот, очень обрадовалась.
― Дорогая, выглядишь ты не очень. Ты, случаем, не заболела? ― внезапно отреагировала Иннес, подливая мне чаю.
Я была удивлена:
― Да? Странно. Чувствую себя превосходно.
В отражении зеркала я не увидела ничего необычного. Но как только она ушла, буквально в течение часа температура жаром бросилась мне в щеки. Я покрылась пятнами, будто при аллергии. Мысли стали путанными, смысл фраз доходил до меня не сразу, словно я теряла способность к пониманию чужой речи. Усталость. Казалось, что я двадцать четыре часа без сна и отдыха подавала кофе и десерты. Найджел с ужасом смотрел, как я загибаюсь с каждой минутой.
― Дорогая! А вдруг это вирус? Тебе срочно надо к врачу!
― Я домой. Похоже, приболела.
― Конечно! Я отдежурю смену за тебя и позвоню Маргарите.
Провал.
Я словно превратилась в призрак. Тела нет, от меня лишь пальто и шарф. Адское желание провалиться в сон.
Ключ плавно вошел в замок и с еле слышным щелчком открыл его. Комнату заливал свет. Солнце через занавески рисовало на полу причудливые узоры из теней. Я выдохнула. Дошла! Стала медленно стаскивать с себя шарф, как вдруг почуяла, что что-то было не так: дверь в мою комнату была прикрыта. Я никогда так не делала. Я замерла. Нос моментально учуял незнакомые кислые нотки в воздухе. Древний инстинкт подсказывал, что в квартире чужой. Страх, тот самый, липкий, заполнил мое тело. Оглядевшись, я крадучись подошла к стойке с ножами и вытащила средний, острый. «Надо бежать!» ― подсказывал внутренний голос, но я всё же осторожно двинулась в сторону своей комнаты. Я старалась не шуметь, жалея, что не могу становиться невидимкой, как в прошлой жизни. Прислушалась. Тишина.
Возможно, в комнате никого нет. Я, сжав нож и держа его перед собой, резко открыла дверь и вошла. Солнце заливало комнату. Пылинки искрами плясали в воздухе. Никого. Я огляделась.
На компьютерном столе творился бардак: кто-то вынул все из папок и ящичков. Из книжного стеллажа были вынуты все тетради, некоторые книги сброшены на пол. Портрет Терри валялся у меня под ногами, рядом с ним лежал медальон.
Хлопок двери в тишине раздался, словно взрыв, я вздрогнула. Осознание тут же пронзило меня: кто-то вышел из квартиры! Я выбежала из комнаты и кинулась к двери. А там стремглав к лестнице. На пару пролетов ниже кто-то убегал от меня. Я лишь пару раз видела руку в черной перчатке. Позабыв обо всем, я, поборов недомогание, неслась по ступеням, стараясь догнать. Но этот кто-то был быстрее. С каждым пролетом я чувствовала, как жар заполнял меня и замедлял.
Звук хлопнувшей двери подъезда ― всё! Грабитель был снаружи. А мне еще этаж.
Я кинулась к окну между пролетами и попыталась разглядеть убегающего. Это был мужчина в черной толстовке. Он в пару прыжков оказался у машины и запрыгнул в нее. Черный «Фольксваген» тут же стартанул с места и скрылся. Грабитель был не один!
Я обессилела. Мне было плохо. Закружилась голова. В ушах стоял высокочастотный писк и удары сердца. Я пыталась прийти в себя, но с каждым мгновением становилось всё хуже. Перед глазами вспыхивали зеленые звезды.