Он сидел в самолёте. Частный небольшой джет с белой поскрипывающей кожей на сиденьях. Самолет ждал меня на обдуваемой ветрами взлетной полосе. Я не боялась. Потому что вряд ли будут убивать прямо в аэропорту, побег тоже был бессмыслен – найдут. Поэтому я шла, не сопротивляясь. Пора встретиться лицом к лицу.
Радио и Капюшон шли рядом, будто мои секьюрити, а не те, кто должен остановить меня любой ценой. Я была важна и значима как никогда. Даже новая выданная мне одежда, чуть большего размера, была выбрана с особым подходом. Возле джета стоял Знакомый и улыбался.
— Вас ждут.
Я молчала. Тактика проста.
Поднявшись по трапу и зайдя в узкий проход, похожий на нору, я не ожидала увидеть стоящего мужчину, улыбающегося мне, будто старой знакомой.
— Здравствуйте! – он всплеснул руками. – Как же я ждал встречи!
Я молчала и сверлила его взглядом. Худой, острые черты, морщинистый лоб и цепкий взгляд глубоко посаженных глаз – вот и весь набор. Ничего знакомого в лице.
— Меня зовут Энджел Фокс. В нашем мире я был генералом инфантерии Никосом Штрадом. Я руководил обороной Колодезей, — его улыбка с каждым мгновением таяла, потому что я не реагировала. — Я верен нашей королеве. Даже тут. У вас, наверное, скопилось много вопросов? С удовольствием отвечу на все.
Он жестом пригласил меня сесть. Я посмотрела на кресло, как на опасное место. Что будет дальше? Какие вопросы он ожидает? Стоит ли продолжать играть дурочку? Белая кожа и маленькая подушка под спину намного комфортней допросов в подвале, но не намного безопасней.
Я выдохнула и пошла на уступки: села. Кожа сиденья натужно заскрипела подо мной.
― Может, вы хотите чего-нибудь выпить? Чай? Кофе? Что-то покрепче?
Я молчала и не двигалась, пристально глядя на него.
— Алексис...
—Джессика!
— Хорошо, Джессика. Я тоже предпочитаю имя этого мира. Так вот, Джессика, я вам не враг. Мы, ― он сделал акцент на этом слове, ― вам не враги.
— Если вы мне не враги, я могу уйти?
— Конечно!
Я резко встала. Кожа сиденья облегченно скрипнула, как только я оторвала от него зад.
Я сделала два решительных шага к выходу самолета, но резко остановилось.
Вот я идиотка! Попалась.
— Ну, конечно, вы меня не держите! Стоит мне выйти на улицу, как попаду в руки полиции. Меня же ищут.
— Ах, да... — грустно начал Фокс. — Я и забыл. Мои соболезнования.
Я прищурилась: в смысле, соболезнования?
— Вашу соседку, с которой вы, кажется, были очень близки, убили.
— Иннес? ― перед глазами возникло улыбающееся лицо подруги с кучерявой копной волос. ― Как? Кто?
— ОВС.
Я молчала. Впивалась взглядом в Фокса.
— Вы сами вызвали огонь на себя, опубликовав признание, что вы ― ключ к лабиринту императрицы.
— То есть хотите сказать, что это я виновата? — меня всю затрясло от ярости. — Сначала обносят мою квартиру, затем, меня выкрадывают и держат в подвале, пытая и допрашивая, потом на глазах у всех отключают и удерживают в гостинице. Мою подругу убивают. И вы говорите, что всё это из-за?..
Я не смогла закончить.
— За вами давно уже пристально следили. А ваша подруга стала жертвой. ОВС ни перед чем не остановятся, и вы это знаете.
— Нет, — отчаянно затрясла я головой. ― Нет, не знаю!
Фокс смотрел на меня, будто хотел ударить. Потом после минутной паузы тихо проговорил:
— Я не могу понять: вы ― дура или прекрасно притворяетесь ею?
Мне захотелось вцепиться ему в лицо. Его черты стали отталкивающими, демоническими, в глазах загорелся садистский огонек. А складка на лбу стала гипертрофированно большой ― целая расщелина, уродующий излом на его лице.
Фокс вздохнул и достал из сумки ноутбук.
— Вы ничего не можете доказать, — наконец, я это сказала!
Это не я дура, это он ― дурак. Какие доказательства могут быть в этом мире? Мифы, сказки, дневники, дешевая бижутерия? Всё, что было в прошлой жизни, здесь исчезает и превращается в бутафорию. Остаются лишь воспоминания и память. А значит, все можно придумать, наврать, забыть, исказить.