Меня трясет. Нет! Колошматит! Сдвинуться с места не могу. Были легенды, что люди от шока и горя застывали и превращались в камни, вот и я близка к этому.
― Пойдемте… ― словно опомнившись, он хватает меня за руку. ― Пойдемте, здесь опасно!
И тащит вперед, мимо убитых.
Я в ужасе продолжаю таращиться на каждый труп, боясь узнать в их очертаниях любимого. Доктор идет прямиком к разрушенному дому, от которого осталась лишь крыша, упавшая на груду камней от бывших стен. Это было сделано гудком ― я видела, как звуковой волной сносились стены, как ломали просеку в лесу, и видела один раз, как использовали на человеке, в мгновение взорвав ему все внутренности и голову.
Нортон лез через камни, обогнув кусок вывалившейся стены, затем остановился и исчез. Всё ясно, там проход в подвал. Я подхожу и вижу знак норы на лопнувшей плитке. Люди так делали пару веков назад, сейчас же оставляют простые проемы с лестницами для прохода, так как это безопасней. Я наступаю ногой на знак и мгновенно оказываюсь в подвале.
Комната без окон и дверей с кучей пустых полок по стенам. На столе стоит банка с огарком горящей свечи и большая мутная бутылка шархи. В воздухе явно чувствуется запах травы, из которой сделан напиток. Доктор плюхается за стол и наливает в свой стакан алкоголя.
— Проходи…
Я заставляю себя двинуться, сажусь на табуретку и смотрю на пляшущий огонек свечки.
― На! ― он подает мне стакан с шархой.
Я невольно вспоминаю, как бабушка доставала такую бутылку к празднику: специально делала вар с говядиной и ягодами и, обязательно, выдержанная три года шарха. Взяв стакан в руки, я смотрю на стол и отмечаю на нем крошки от хлеба. А я не ела.
Залпом!
Шарха пряной жгучей волной накрывает меня, душа своим вкусом и запахом, будто я в сено с ней упала. А затем начинают гореть горло и желудок. Я со стоном хватаюсь за живот.
― Ничего… Ничего. Сейчас пройдет. На! Заешь!
Открыв глаза, я вижу перед собой кусок горбушки. Хватаю ее и начинаю жевать. Зубы, язык и рот забыли, каково это ― жевать годную еду. Хлеб оказывается с кусочками моркови.
― Он у тебя? План у тебя? ― спрашивает доктор.
Я киваю.
― Давай его… ― доктор встает напротив и замирает. Я игнорирую.
Плечо ломит от тяжести. Я снимаю винтовку и кладу на стол.
― Что здесь произошло? ― мой голос сипит.
Доктор опускает взгляд, затем снова наливает шарху в стакан и выпивает. И снова начинает бормотать, будто бредить, но в этот раз я внимательно слушаю:
― Два дня назад я получил весть, что план передан разведчице, позывной «Утренняя звезда»… Колодези… Все уже забыли это богами забытое место. Не знаю, почему именно сюда… Они пришли вчера с рассветом. Как узнали? Кто доложил? Вороны, Лисы, Нимфы ― они атаковали, пока мы спали… Многих пытали. Но никто не выдал, где я нахожусь, где прячусь… никто…
Плачу. В груди больно, чтобы унять это, я кладу на нее руку. И мои пальцы тут же находят цепочку и кулон Терри, который он снял с себя и отдал мне на удачу перед началом операции.
― Терренс Руа… Ворон его Высочества, Рыцарь Королевского легиона, Первая когорта. Он был здесь?
Доктор смотрит на меня страшно, жестоко, будто решает: говорить или я догадаюсь.
― Его поймали… Он не выдал меня.
Теперь уже можно плакать громко. Я хватаюсь за голову и стону. Всё… Он последний, кто у меня был. Моя жизнь, моя любовь, мой свет… Война и его забрала.
Доктор кладет свою руку на плечо и бормочет: «Прости меня, девочка… Прости!»
― Где его тело? ― захлебываясь, требую последнее. ― Где он?
― Его пытали, девочка… Ты понимаешь? Пытали!
― Где он?
Я хочу похоронить, попрощаться, хочу посмотреть, как изуверски его убили, как сломали молодое красивое тело, как выкололи любимые глаза, как мука навечно застыла в его чертах.
― План дашь?
Доктор снова просит план. Я киваю. Теперь эта цена не велика за любимое тело. Мне уже все равно: выиграем или проиграем.
Я ― уже проиграла.
― Дам… Но покажи сначала его.
― Как хочешь, сама попросила, ― он берет мою винтовку и подходит к знаку норы. Исчезает. Я на деревянных ногах, шатаясь, медленно бреду за ним. Бок, пробитый Нимфой, неприятно покалывает. Какая разница? Всё равно уже на себя. Главное теперь ― это похоронить Терри.