-- Если бы колодцы были больше, то одними книгами и пластмассовой расческой не обошлось бы. Жаль оружие все-таки сюда протащили.
-- Ну да… Аппарат МРТ был бы здесь полезнее.
Он молчал о своем, а я о своем. На небе расцвели созвездия, так похожие на звезды над Берлином.
-- Мне кажется, ты не рад, что вернулся. ---- Всё--таки я это произнесла. Невыносимо было видеть, как Норман за ужином смотрел на Кейси, а та постоянно смущалась, так как давно была замужем за Мартином. Удивительно, что тот делал вид, что не замечает.
-- Мы должны были пожениться. -- Выдохнул Норман.
-- Сочувствую… -- это единственное, что я могла сказать в утешение.
Но через пару мгновений из меня вырвался поток речи. Не знаю к чему я это говорила, но мне казалось, что это важно.
-- Знаешь, там, в Берлине, у меня была другая жизнь. Я работала в кофейне официанткой. Каждый день подавала пирожные, пироги и кофе. Платили мало, но чуть больше, чем остальным, так как я любила кафе, и делала намного больше, чем простая официантка. У меня была подруга… Семья! Я жила, считая, что война закончилась, что мне дали второй шанс, и моя обязанность теперь только помнить о том, что было здесь! – Я судорожно сглотнула. То, что я говорила дальше давалось через огромный пласт вины и стыда. -- Я тоже должна была выйти замуж за Терри. Мы любили друг друга! Но теперь, снова оказавшись тут, мне кажется… я… я думаю… -- Я запнулась, пытаясь сконцентрироваться и высказать весь этот комок чувств, который застрял в груди, как боевой осколок. – Я думаю, что наша любовь скреплялась не только чувствами, но и войной. Ведь кто мы были здесь? Норман, кто?
Он смотрел на меня, не отрываясь. Глаза блестели, будто они хрустальные – черные, пронзительные, как у ворона.
-- Ты и Теренс были мальчишками, солдатами на службе у Ее Величества. А я? Я была Нимфой, одной из тысяч фрейлин. Бедная девчонка, которую вырвали из семьи и отдали на воспитание Академии Благородных Искусств. Я мать свою не помню! Я даже забыла, какая она была! Норман! Вместо балов, танцев, свиданий, понимания, кто я, зачем я родилась, что мне нравится, у меня была война. У всех нас была война! Нам вбили про долг, честь, равенство, благородство! Мы рванули на войну, не колеблясь, ведь это наивысшая честь умереть за Монархию! Да и кто спрашивал? Мы же не знали спокойной жизни… Мы не знали ничего! И у нас не было ничего, кроме нас и каких-то дурацких надежд! И что теперь? Теперь? После того, как я узнала, какого это быть вне войны? Я опять тут?
Горло сдавило и мой голос окончательно сошел на нет. Норман резко притянул меня к себе и крепко обнял. Внезапно я осознала, что я дышу громко, будто воздуха не хватает, а меня всю трясет в ознобе. Слезы щиплют обветренные щеки, а нос заполнили сопли, и я не прерывно шмыгаю. У меня была самая настоящая истерика. Мужчина гладил меня по голове, как ребенка.
-- Норман? – Продолжила я сдавленным голосом, уткнувшись в его плечо. Я уже изрядно намочила ему одежду своими слезами. -- Ты сказал, что твое имя было Хасар. Ты помнишь его? Ты помнишь другого себя?
В ответ я услышала горький вздох, но его руки не прекращали обнимать меня и гладить по голове. Я уже шептала, борясь с собственными голосовыми связками.
-- Ты так рад был увидеть Кейси! А вот я… Когда мы уходили, я целовала Джека на прощанье в страхе, что его больше не увижу. Я любила в тот момент. А вчера, когда засыпала в подвале, мне было уже все равно на него. Или на Терри? А я ведь любила Терри. И он меня. И там в Белоруссии казалось, что все еще люблю его… Почему я ничего не чувствую сейчас? Почему? Почему возвращение сюда, как проклятье для меня? Почему я готова все отдать, чтобы вернуться к жизни в Берлине?
-- Я тоже хочу вернуться назад, Джесс. Мне тоже хочется вернуться назад…
И мне показалось, что под этой фразой скрывалось намного больше, чем просто уйти за Параллель. Это была тоска по утерянной жизни.
Норман отстранился от меня, и, наверное, впервые я увидела его. Нет, я его разглядела еще в первую встречу, но теперь смотрела другими глазами. И Норман теперь виделся печальным и красивым, молодым и одновременно старым. У него были красивые печальные карие глаза, длинный тонкий нос, лицо казалось вытянутым, даже карикатурно длинным, как по началу мне казалось, но в сочетании с чертами лица все выглядело ладно, даже благородно, словно его лицо мастер высек из камня. Красивый и такой же потерянный.