Знаете, что самое страшное? Это встретить человека, каким ты не хотел стать. Никогда не хотел. Всю свою жизнь держал как анти-пример, а потом подошел к зеркалу и увидел его. Без прикрас. Тютелька в тютельку.
И как бы ты не возвращался назад, как не выискивал где и когда повернул не туда, ничего изменить нельзя. Наполнялся ты всю жизнь нужным, важным, основы наук грыз, руками создавал полезное, людям образ свой рисовал, жилы рвал и нервы.
Кажется, почти дошел до места, на пороге встал. Шаг один - и ты достиг желаемого. А нет его. Ничего нет.За порогом не дом, тобой выстроенный, а еще одна дорога. Двери открыл и в путь снова.Нет места, нет пристанища. Вытачивал ключи, ломал замки и двери, а потом бросал результат трудов своих под ноги. Ибо к следующему замку ключ не подходил. Всё надо начинать сначала.
Карл Вильямович мог сказать такое Марине. Смотрел на нее, светящуюся, крылья расправившую, красивую в ореоле чувств своих и мечтаний. Вот он - ключик Карла к последним дверям в этой жизни.
Карл не ожидал, что без его участия произойдет встреча Марины с Брэндоном. Девица выходила из-под контроля, это нервировало. И в тоже время становилось всё интереснее и интереснее.
Ведь он нашел! Годы и годы корпения над локументами и копания в архивах сделали свое дело!
"Портрет неизвестного" был лишь частью картины. Кто или что изображалось на утерянной части? Кто, конечно, кто! Он уже почти понял, что картина только в полном своем варианте служит порталом в некотором роде, а по отдельности части определяли тех, кто мог служить проводниками. Контактерами. К своему сожалению, Карл Брен у себя таких способностей не находил.
Но потом понял и еще одно: на часть картины с Чарльзом реагировали женщины, значит, на часть с юной леди должны реагировать мужчины. И почему таковым не может быть он?
Время и пространство могли быть любыми. Совершенно. И путешествия, так сказать, туда-обратно могли происходить как по причинно - следственной петле, так и каждую секунду делиться на бесконечное множество похожих друг на друга отражений, отличающихся парой мелочей.
И если в первом случае, как бы не старался человек изменить прошлое, все равно это лишь закрепляло изначальный вариант событий, то во втором случае, путешественник во времени ничего не менял, а лишь скакал между разными гранями. Что лучше? Какое это время на самом деле?
Это всё теория, как она работает? А она работала! И это волновало Карла.
Целостность картины - вот первоначальная задача. И да. Удержать ещё Марину от необдуманных опрометчивых поступков.Удерживать, видимо, уже было от чего.
После смерти матери, Карл часто перелистывал семейный альбом. Ему долгое время не казалось странным, что у них почти нет друзей и совсем нет родственников.
На последней странице в большом бумажном конверте лежали несколько открыток и конвертиков без писем. Какая-то подружка поздравляла и желала всего, что в таких случаях желают. По крайней мере, Карлу так запомнилось. Матушка суетливо прятала эти открытки и махала рукой, мол, ничего важного.
Альбомы Карл не доставал уже лет пятнадцать. Даже после открытий в медицинском архиве. Ему казалось, что уж этот, оббитый бордовым бархатом, с деревянной планкой тяжелый, аккуратно заклееный альбом, Карл знал наизусть.
На фотографиях матушка мелькала редко, в основном запечатлелись первые шаги Карла, игрушки и на фоне их Карл, велосипед и на нем Карл, первый класс, выступления с докладами и на праздниках, турниры в Шахматном клубе и опять Карл с призовым кубком... Выпускной отгулял Карл уже без мамы.
Тихая женщина с мягким взглядом. Стойкая женщина, посмевшая заиметь ребенка без мужа тогда, когда гулял закон о внебрачных детях и матерях-одиночках. Унизительный с моральной точки зрения и поражающий в правах закон. Столько вынесла и перетерпела не показывая вида. И оказалась не его матерью.
Следы миловидной девочки с фотографии в медицинской карте потерялись во времени и пространстве. Карл часто всматривался теперь в это лицо, искал хоть какие то черты и зацепочки. По фотографии рассылал запросы в архивы. Тишина. Никаких данных. Был человек и как не был.
Зато Карл узнал кто дал ему такие имя и отчество. И в честь кого. Большеглазая девочка из 1954 года романтично сделала своего сына полным тёзкой отца. При существовавших в то время законах, она не могла называть имя настоящего отца, а малыш получал лишь прочерк в метрике. Имя Карл Вильямович Брен звучало как полная выдумка для окружающих, а для его матери как Чарльз Брэндон, сын сэра Уильяма Брэндона. Глупо и наивно. Но это помогло Карлу начать поиски своих корней и останавливаться он не собирался. Видимо, как и его отец, он всегда шел до конца.