***
Марина всю ночь думала. Ну как думала? Она не была глупа до той степени, чтобы совсем не анализировать все, что происходило с ней.
Ее мнение могло кардинально поменяться несколько раз и снова вернуться в исходное положение. Марине Сергеевне свойственно было немного поплакать и пожалеть себя, а потом вдруг ощутить гордость и рассмеяться мелодичным девичьим смехом с переливами.По сути Маринка и была еще совсем девчонкой.
«Мистрис Марина», как величал ее Чарльз Брендон, мечтала о самом простом женском, уверивалась, что достойна и готова. На самом деле ничего особого ей не надо было. Хотелось оторваться от серости и суеты, взмыть в небеса, взмахнуть крылышками радужными, зашуршать парчовыми нарядами и засверкать украшениями.
И как в старом мультике, чтоб тонкий звонкий принц эльфов взметнулся вослед Марине-Дюймовочке, и признался в любви, и унес далеко-далеко на край света. Подальше отсюда. Смешная полудетская мечта.
А разве другой кто заговорил бы с портретом в музее? Ответил бы на призыв? Открыл бы окно на коммунальной кухне и впустил бы призрак герцога?
Призрак. Именно так ей в первый раз и показалось. Призрак. Огромный, темный, нависающий над ней как грозовая туча, тяжело дышащий и пахнущий полынью и древесным и чем-то еще нежно-свежим, ускользающим. Запоминающимся.
Приведение. А Марина даже не завизжала, не зажмурилась, не отпрянула. Будто и ждала такого герцога Саффолка собственной персоной. Он и пришел.
Марина закрыла глаза и потянулась томно. Как в сказке пришел. Протянул руку ей, назвал «мистрис», величаво поклонился и заглянул странными глазами своими в самую душу Маринкину. Раз и навсегда. Как разрезал на две части жизнь «до встречи и после встречи».
А потом заговорил. И Марина пропала совсем. Абсолютно. Бархатом голоса своего укутал, шелками повязал, шелестом-шепотом околдовал. Таким голосом аудио книги с женскими романами из серии "Соблазн" начитывать бы да на телефоне доверия работать. Да хоть кто, хоть как бросил бы всё и пошел как и в чем был за призраком этим.
Марина и пошла. Поплыла в фантазиях своих, расстаяла.Какой уж здесь здравый смысл?
А уж как захрипел, забился Чарльз тогда на хлипком табурете, сгреб клеенку со стола, застонал гулко утробно, то бросилась к нему Маринка, обхватила, обняла, прижала. Зашептала, запричитала успокаивая.
Какой там призрак?! Горячий, сильный, живой, морщина меж сведенных бровей, капля пота по виску... а губы мягкие, умелые.
Приведение привиделось. Призрак прозрачно колыхнулся за стеклом. А Чарльз Брендон герцог Саффолк крепко по-настоящему держал в объятиях Маринку.
Карл Вильямович все объяснил, все разложил, предостерег и пригрозил.Толку мало в том.Это к ней, к Маринке, принц явился, а не к хмурому старику Брену.К ней! И позвал, поманил за собой ее.Марина и пошла.Куда? Зачем?
Исстаяла у портрета, став призрачно прозрачной, махнула рукой старику Карлу и шагнула.Навстречу своему кошмару.
***
Эпилог
Неизвестно что еще легче: умереть раз или скитаться по мирам, как Чарльз, вечно.Он видел сон. Давно заметил, что в его снах, как и переходах, трава зеленее, а солнце ярче. Знакомые и родные лица словно разглаживаются и молодеют, а враги не вызывают ярости, но лишь философскую снисходительность. Даже физическая боль глухая и тягучая, но не разрывает и не ломает как здесь и сейчас.
Может, еще и поэтому Чарльз так стремился во вчера, назад, в прожитое, отболевшее?А ощущение сильного, здорового, молодого тела добавляло сладости.
Ему снился сон, что Марго юна и трепетна и вновь позировала с ним для портрета. Тонкие пальцы ее слегка подрагивали на кружевном манжете герцога, а взгляд влажно блестел. Дыхание поверхностное и прерывистое, а флер предчувствия и предуготованности витал между мужчиной и женщиной и дарил портрету загадку и подсмыслы.
Мастер Ганс шепотом командовал время от времени, пробуждая фигуры и заставляя их двигаться, чуть менять позы. А фигуры жили своей жизнью, понятной лишь им одним.Благословенное время!
Сколько раз Саффолк возвращался в этот момент? Чем платил?И во сне же ловил сам себя на том, что не был он в той комнате больше ни разу.
А сейчас чувствовал Марго, ее прикосновения, запах, дыхание. Она была рядом. Еще не отдавшая ему тело, но подарившая душу.Почему нельзя жить только в эти моменты? Почему надо платить за каждый миг покоя и счастья болью, кровью, утратами?
Людей не жалко. Это жизнь и не более. Жаль своих эмоций, ощущений и удобств, связанных с данными людьми. С другими повторить, перепрожить подобное не удавалось никогда.