***Старик приснился. Не добрый молодец с картины старинной, а старик с покрасневшими веками и трясущимися руками. Обидно.Во сне старик наклонял голову и внимательно смотрел на Марину светло-карими глазами из-под тяжелых век, улыбался уголками вялых губ и оглаживал набалдашник трости скрюченными пальцами.
***Выставка уехала. В залах музея снова воцарились народные промыслы, манекены в холщовых рубахах и шедевры современного искусства.А Марина Сергеевна затосковала. Да так ,что полезла во всемирную паутину в поисках того самого, не пойми кого, неизвестно зачем. Как найдешь то?Старикан прав оказался. Ни подписи, ни названия под картиной не было. Художник Ганс Гольбейн (Младший), портрет неизвестного, предположительно Англия первая половина шестнадцатого века.Почему стала препираться со стариканом, а не подробно и вежливо расспросила тогда – Марина не могла понять. Будто поднялась в ней волна сопротивления и, что удивительно, обиды какой-то.Не поддаваться, не соглашаться, отстоять, выстоять, не дать. Чего? Кому?Старикан вторгался в личное пространство. В личную сказку, созданную и уже взлелеянную Мариной. Ой, как это было неприятно!Отчего надо обязательно залезть с непрошенными замечаниями в чужое и дернуть за щиколотку, возвращая с небес на землю?Спор со стариком Марина Сергеевна продолжила в голове, продлила на несколько дней, побеждала его и убеждала, аргументировала и посрамляла нахала. В голове своей. Режиссируя за оппонента.
Она так привыкла. Чаще молчала в подобных ситуациях, а потом бурчала, спорила. В одиночку. Так ведь безопаснее и успокоительнее?Подруга крутила у виска, смеялась, но жалела и не отговаривала. Хочется Маришке фантазировать? Ну, пускай себе. Тетка добрая, тихая. Дружить с Маринкой легко, приятно и полезно даже.Сколько вечеров провела она за компьютером, сколько перелопатила сайтов и подборок фотографий и картинок, знала только сама Марина. Читала, читала, напитываясь эпохой той, всхлипывала от узнанного, но не слишком понятного, охала и ахала, прижимала к щекам руки, головой качала.Нет нигде ее рыжего красавца. Нигде нет. Расстраивалась Марина.Но тихие люди упрямы и старательны. Молчаливые люди внутри носят сотни монологов. Одинокие люди умеют уходить в миры и вселенные. Но совсем не умеют принимать в свой мир здесь и сейчас кого-либо. Это опасно, страшно, расстройственно. Опыт подсказывает, что и финал всегда один и тот же. Нехороший финал. В сказках и любовных романах так не заканчивается.
***У картины жизни Марины Сергеевны багет то похуже чем у рыжего. Совсем худой, кривой и шершавый, цвета противного, и растет, ширится с годами. Давит, душит багет, картины скоро не видно будет – одна рамка… серо-бурая, тяжелая.Как жить, когда радует не прекрасное, а отсутствие ужасного? Кран старый, но хоть не течет пока. Сосед алкаш, но хоть не буйный. Работа осточертела, но хоть зарплата не совсем нищенская. Четверть века мыкается Маринка. Йогурт обезжиренный, безвкусный, но зато по акции. По акции...А на экране в пышном платье, с декольте из которого вываливалась аппетитная грудь, плавно спускалась по лестницам замка красавица. Стройная молодая, шикарная. Без ржавого крана, соседа и йогурта. И шла не на работу. Шла в объятия к рыжему красавцу. К кому???Кто??? Где???
***В простенке стояла теперь композиция: из цветного стекла сосулька с яркими прожилками и набалдашником в виде хилого букетика цветов. «Сон Веры».Неизвестную Веру становилось жалко. А если вспомнить Фрейда, то совсем становилось печально за судьбу Веры этой. Для Марины эта Вера со своим сном еще и чужое место заняла. В голове сюжет нарисовывался: Вера и рыжий. Ну, нет. Бледновата Вера, скучна сосулька Верина.- Современное искусство забавное, не правда ли?Даже не удивилась Марина. Кто ж еще мог вот так без здравствуйте начать разговор?- Вы сюда как на работу ходите?- Действительно. Это моя работа.- Спорить с людьми и мешать им?- Карл Вильямович, к вашим услугам.- Ох, Марина Сергеевна.Знакомство было неизбежным. Хотя, со стороны Марины и не слишком желаемым. Но она не могла отказать, не могла игнорировать. А еще их будто объединила уже увезенная в чужие края картина.В голове промелькнуло: немец или еврей что ли?- Настоятельно рекомендую чай и взаимно приятную беседу при наличии свободного времени. Ну, как? – Старик едва склонил голову и... приподнял левую бровь.Плагиатор! Скопировал с портрета!Выражение лица у Марины, видимо, выдало ее подозрения, и Карл Вильямович понимающе улыбнулся.- Марина Сергеевна, я с удовольствием поведаю вам и об этом, - выгнул руку калачиком, отставив локоть, приглашая проследовать с ним почти по-приятельски.И Марина пошла. Вот так интеллигентно она еще не знакомилась ни разу.***