Снова раздался хохот.
Юсуф-кизикчи, обращаясь к народу, продолжал:
- Разлюбезные! Наш святой и ныне хотел бы одним глазом зариться на денежки, другим - на коран! Но сейчас его опалило каким-то огнем, и он обратился теперь в новую веру!.. Одним словом, добрые люди, перед выборами в местные Советы депутатов трудящихся, которые скоро произойдут, наш духовный наставник своими устами хочет высказать вам свое напутствие.
Ваш долг - внимать ему и выполнять все его пожелания...
Неожиданный поворот представления озадачил зрителей.
Тихо стало на базаре, и артист, исполнявший роль шейха Исмаила, с присущей его сану величественностью во взгляде и самоуверенностью произнес:
- Аллах великий и всевидящий внушил мне такие слова... - И, еще больше приосанившись, начал читать стихотворение Хамзы "Перед выборами", на инсценировке которого был построен весь агитационный спектакль:
Эй, преданные мне ислама сыны!
В Совет избрать вы меня должны!
На этом свете, как и на том,
На пути истинного бога святом
Я все затруднения вам облегчу,
Грехов прощения исхлопочу...
И тут же Юсуф-кизикчи, сбросив с себя маску глашатая, превратился в батрака. Гневно взглянув на святого, он сказал:
- Бьем вас так и сяк мы, бедняки, а вы по-прежнему проворны и ловки! Ваш язык - жало острейшее, с него капает яд святейший!
И снова, теперь уже от имени батрака, зазвучало стихотворение:
Ты голову нам, святой, не морочь!
Друзья, гоните мошенника прочь!
Нас обмануть он хочет, лжец,
Пускай о нас не хлопочет, подлец!
Шкуру с нас он будет сдирать,
Что ни год, дочерей наших в жертву брать,
Кровью заставит плакать он...
Эй, негодяй, проваливай вон!
Зрители захлопали, а Юсуфджан опять стал глашатаем, ведущим спектакль. Вытянув палец в сторону артиста, игравшего роль бая, он сказал:
- Друзья мои, любовно и почтительно внимайте теперь тому, что поведает вам дедушка бай!
"Бай" выпрямился во весь рост на верблюде и льстиво заговорил:
В доме моем для вас готов
До самой смерти и чай, и плов.
Ушли от меня земля и вода,
Но при моей голове и беда не беда!
Уж как-нибудь я в добрый час
Заработком обеспечу вас.
Меня изберите тоже в Совет
Друга у вас надежнее нет...
Юсуф-кизикчи ("батрак") состроил брезгливую гримасу, саркастически усмехнулся:
- Это он-то будет вас радовать и ублажать? Да когданибудь погладил он кого-нибудь по голове, утер хоть одному человеку слезы?
Презрению кизикчи, казалось, нет предела. С яростью обрушил он на слушателей слова Хамзы:
Гоните бая! Ведь это волк!
Его избрать - какой нам толк?
В наш трудовой забравшись двор,
Он сеять начнет меж нами раздор!
В ход пустит угрозы и клевету,
Чтоб закабалить опять бедноту,
Чтоб снова нам нищими, темными стать
И снова от горя и слез страдать!
Мы знаем, негодный, твои дела
Прочь, покуда башка цела!
Долго еще длилось представление. Караван двигался по базару, а люди, не расходясь, шли за ним. Спектакль повторялся несколько раз. С удивлением и боязнью смотрели вслед живописной процессии торговцы и лавочники. И один из них, не выдержав и тяжело вздохнув, сказал соседу:
- Сколько лет уже позорит этот невер Хамза людей только за то, что у одного голова умнее, чем у другого. И все ему сходит с рук... Да, видно, притупились ножи мусульманские, на плохие дни обречены мы.
Стоявший впереди неопределенного вида и возраста сутулый, приземистый человек оглянулся на говорившего.
- Нет, не притупились еще ножи мусульманские, - цепко взглянул он в глаза лавочнику. - Каждый невер получит свое.
И исчез в толпе.
Это был Кара-Каплан.
Жизнь окончательно скрутила гражданина Капланбекова в бараний рог - он стал похож на горбуна.
После окончания гражданской войны Кара ушел через границу, мыкался по всему Ближнему Востоку, голодал, бедствовал, служил вышибалой в публичном доме, мыл посуду в ресторанах, подметал улицы, но возвращаться боялся. Страх перед наказанием за басмачество держал его за кордоном.
Лишения постепенно притупили и чувство страха - бывший гражданин Капланбеков проделал обратный путь, нашел старых друзей. Теперь у него было новое имя - Карабай. И уже в течение нескольких лет "первый визирь" состоял в подпольной националистической организации, возникшей на развалинах "Шураи Исламия" и имевшей претенциозное название - "Союз тюрков".
Кара-Каплан выполнял в "Союзе тюрков" функции связного, постоянно разъезжая по городам Средней Азии. Приходилось все время маскировать внешность - Кара жил, как говорится, не поднимая головы. И благоприобретенная в годы невзгод за рубежом сутулость стала как бы врожденной - его никто не узнавал.
Обязанности связного, естественно, не могли утолить в полной мере ненависти Карабая к Советской власти. Иногда ему поручали совершать мелкие диверсии, а иногда - террористические акты. И он по старой памяти за соответствующее вознаграждение охотно шел на "мокрые" дела.
Вот и сейчас Кара-Каплан объявился в Самарканде совсем не случайно. Прошло уже два года, как древняя узбекская столица была провозглашена главным городом нового социалистического Узбекистана. Здесь находились все правительственные учреждения и высшие органы государственного управления республики.
Карабая вызвал в Самарканд сам председатель тайного "Союза тюрков", создавший эту подпольную организацию еще в Фергане. Конечно, бывшему гражданину Капланбекову нужно было соблюдать строжайшую конспирацию - в Самарканде многие могли узнать печальной памяти предводителя басмачей в Алайских предгорьях. И Карабай ходил по улицам города, по обыкновению почти не поднимая головы.
Но зашел на базар купить свежую дыню, услышал ненавистное имя Хамзы и не выдержал... Словно все, потерянное в революцию, олицетворяло собой это проклятое имя, преследовавшее Кара-Каплана уже долгие-долгие годы.
А вот еще один наш старый знакомый - герой революционных событий в Коканде товарищ Алчинбек Назири. Большой путь ответственного советского работника проделал товарищ Назири за минувшие годы - теперь он занимает пост заместителя народного комиссара просвещения Узбекской Советской Социалистической Республики.
Вот он стоит в полувоенном костюме (френч, галифе, сапоги)
на площади Регистан - главной площади Самарканда - около здания детского музыкального училища. Товарищ Назири ждет самого председателя ЦИК Узбекистана Юлдаша Ахунбабаева.
Сегодня должен решиться вопрос большой государственной важности - о повышении ассигнований на развитие детского музыкального образования в республике.
Подъехал автомобиль председателя ЦИК. Товарищ Назири знакомит Юлдаша Ахунбабаева с директором училища профессором Сергеем Ивановичем Степановым.
Длинный коридор, в который выходят двери классных комнат.
И за каждой слышатся звуки роялей, скрипок, духовых инструментов. Занятия идут полным ходом. Председатель ЦИК заходит в классы, слушает игру учащихся, задает вопросы преподавателям, интересуется их заботами и проблемами, подробно расспрашивает директора, заместителя народного комиссара и других ответственных работников о нуждах училища... Да, да, здесь происходит дело большой государственной важности - впервые в истории узбекского народа дети дехкан и рабочих овладевают классическими музыкальными знаниями. И, безусловно, его надо расширять - вопрос об увеличении ассигнований поставлен правильно.
Профессор Степанов пригласил гостей в свой кабинет. Принесли традиционный чай. Со всех сторон окружала директорский кабинет музыка, звучавшая в классных комнатах.
- А что, - с подъемом сказал Алчинбек Назири, - ведь не напрасны были наши жертвы, а? Веками стремилось человечество к осуществлению своих заветных чаяний и надежд. И вот мы воочию видим их воплощение - дети народа, который еще совсем недавно страдал от неграмотности и невежества, учатся классической музыке. И не только видим, но главное - слышим!..