– Может, поднимешь меня наверх? На крыльях? - устало съязвила Мэри.
– Тут это не работает, - разочарованно цокнул языком архангел, - а то я бы…
Вместо очередного язвительного комментария Мэри просто уставилась на попутчика. Наверное, от усталости она даже не потрудилась придать взгляду какую-либо осмысленность. И Люцифер вдруг отчётливо подумал, что прекрасно представляет её в роли матери Джека. С таким же усталым и пустым от повседневных забот взглядом, но с искорками, которые теплятся в зрачках. С такими же огрубевшими от множества дел руками, которые, впрочем, гладят очень нежно…
Стоп. Люцифер тряхнул головой, отгоняя наваждение. Мэри и он — временные союзники, поэтому переспать с ней точно не удастся. И единственное, на что он может рассчитывать — так это на то, что Мэри не станет стрелять ему в спину при первой же возможности… хотя и это неточно.
…Да и не любовь это — просто тоска по человеку, по равному, который поймёт его и будет ему предан…
Тогда Люцифер не знал — хотя сейчас уже догадался — что Мэри смотрела на него с глубокой любовью, с теми же самыми чувствами… ах, если бы тогда он сумел это понять…
Дело в том, что дух падшего пробыл в этом мире ещё несколько секунд после окончательной гибели сосуда и самого архангела. И он видел, как, замирая от сердечной муки, Мэри упала на колени перед его бездыханным телом.
Если бы он мог повернуть время вспять… если бы он мог перед смертью улыбнуться ей — единственной женщине, на которую Люциферу было не наплевать. Чтобы она запомнила эту улыбку. Чтобы она думала, что ему не больно. Чтобы она не боялась…
Что же поделать, если, между Отцом и кем угодно другим Люцифер всегда выбирал Отца?
В тот вечер Люцифер смежил Мэри веки, и она скоро заснула.
…Хозяйка этих гор, Древняя бабушка, или, попросту, Сидни Фрост приветствовала их без слов. Она даже не поднялась со своего простого деревянного трона, эта огромная лысая женщина, утопающая в белоснежном шёлке. В тот момент оба — и Мери, и Люцифер — почувствовали ужасающую, сильнейшую (до дрожи) похоть. Они были готовы броситься на Белую женщину и рвать её на части, иметь во все дырки, гладить её, лизать её, пожирать её…
Сидни с минуту любовалась произведённым эффектом, а потом начала говорить, и голос её, еле слышный, казался слушателям ужасающим набатом и ещё долго отзывался в голове.
Сидни сказала:
– Падший Архангел… охотница… я могла бы убить вас, просто оставив в одной комнате. Ваши тела горят от страсти, желание застилает вам глаза, а боль от утрат грозит в любой момент переродиться в звериную ярость… но я пощажу вас.
– И с чего бы такая доброта… - вполголоса сказал Люцифер.
– Доброта? Нет. Обычно я убеждаю людей убить себя — и обычно они слушаются. Но провоцировать людей убить друг друга не в моих правилах. Если вы достаточно умны, вы тоже сегодня умрёте. Вы навсегда останетесь здесь, со мной…
Свет исчез, и оба странника оказались в полной тьме. Постепенно из этой тьмы начали выступать контуры фигур, причём для каждого из них — разных…
Люцифер увидел на полу освещённого единственным лучиком света, истекающего кровью, Чака. Рядом с ним разверзлась бездна.
– Люцифер… За что? - промолвил Бог.
– Нет… не может быть… - Люцифер побледнел. Ты — иллюзия… плод фантазии жирной лысой бабы, которая хочет оставить нас здесь…
– Нет, сын мой, - ослабевший Господь приподнял голову. - Я — это будущее, прошлое, и настоящее. И здесь всё жестоко. Либо ты страдаешь и умираешь… либо я страдаю и умираю. Мне больно. Знаешь, как больно? Знаешь?
Люцифер посмотрел в глаза отцу, и в тот же момент его скрутила дичайшая, жестокая боль. Он пошатнулся, еле устояв на ногах.
– Мне больно! - с мукой в голосе закричал бог-отец. - Мы можем, всё ещё можем это прекратить!
– Как?
– Посмотри в эту бездну, Люцифер.
Архангел сам не понял, как оказался возле отца, в луже крови, прямо перед бездной. Кровь капала вниз, и блестящие капли исчезали в пустоте…
– Знаешь, что там?
– Смерть…?
– Мысли шире! Там — не жизнь и не смерть, не Свет и не Тьма. Там — блаженство. Ты можешь избежать страданий, своих и моих. Я не буду говорить тебе: «Сделай шаг, сын мой, сделай шаг». Когда ты меня слушал?
Чак усмехнулся, и изо его рта выплеснулся сгусток крови. Люцифер заворожённо наблюдал, как кровь потекла по подбородку, оставляя чёрную дорожку…
– Я не буду тебе приказывать или просить тебя. Мэри вернётся домой или не вернётся, но помни - она любит тебя. И если ты умрёшь, как тебе суждено, она себя не простит. И если я умру, как суждено мне… Ты никогда не простишь себя. Сделай верный выбор. Сделай шаг. Сделай шаг… или не делай. Решать тебе…
Люцифер занёс ногу над обрывом.
…А Мэри в тот момент стояла возле истерзанного тела Люцифера, который говорил:
– Ты виновата, Мэри… Это из-за твоей глупости… это из-за того, что ты не позволила мне быть с моим сыном…
***
Мэри и Люцифер оказались глупы. Они не сделали шага. Прощаясь, Белая женщина загадала охотнице загадку:
Два крестика — удобную мишень
Увидел как-то я,
Меж ними палку, что бросает тень -
То смерть; но не твоя.
***
Сейчас бледная Мэри стояла на коленях перед трупом Люцифера — или, технически, трупом Ника — и плакала. Она должна была остаться там, у Сидни Фостер. Более того, как это ни жестоко, следует признать, что они оба должны были остаться там, в горном дворце. Там нет страха, нет боли, там только Белая женщина и вечное спокойствие…
– Я верну его, - пообещал Чак, - Люцифер ещё недалеко ушёл по стезе мёртвых…
Мэри кивнула и отползла в сторону. Кас обнял её.
– Отпусти! - дёрнулась Мэри. - Ты счастлив! Ты его ненавидишь, всегда ненавидел! Ликуй теперь!
– Это была красивая смерть, миссис Винчестер, - отозвался ангел, - и ужасная. А отрезать крылья — это самое ужасное, что только может случиться с ангелом. Я даже дьяволу этого не пожелаю.
Мэри вышла на улицу. Было прохладно. Сэм и Дин смотрели на неё, не зная, что и сказать. За последний год их мир дважды дал трещину. Сперва собой Кроули пожертвовал собой, а теперь и Люцифер.
О Господи, точнее, О Чак, как всё глупо! Кроули пожертвовал собой, чтобы остановить Люцифера, воплощение зла. До этого, кажется, Мэг умерла, чтобы остановить Кроули… а сейчас сам Люцифер отдал жизнь ради Чака. Круг замыкается! Как глупо! Как ужасно! Люди и нелюди совершают великие поступки, умирают… зря! Тщетность… ужасная тщетность.
Тщетность — или это и есть то, что люди называют… жизнью?
– Мэри, - кто-то погладил женщину по плечу.
Охотница обернулась. Люцифер, бледный, пошатывающийся, в крови, стоял у неё за спиной. Он слабо улыбнулся.
– Нет-нет, не надо объятий… я сейчас упаду. Мне больно, и крыльев Чак пока не вернул. Оживить архангела чертовски сложно… Он сказал, силы ему ещё понадобятся, чтобы разобраться с Джеком. Помоги мне дойти до машины…
– До Импалы, - машинально поправила Мэри и обняла мужчину. Её куртка моментально пропиталась его кровью, но ей было всё равно.
Охотница усадила едва живого архангела и обернулась к дому. Помахала Дину — тот кивнул, понял.
…Возле Дина Мэри увидала Белую женщину. Древняя бабушка послала охотнице воздушный поцелуй, а Винчестер тихо сказала ей: «Слышишь, Сидни? Сегодня мы победили и тебя, и то, что ты прячешь там, в бездне. Мы выиграли… пусть ненадолго, но выиграли. Прощай же, Мать Великих гор, Древняя бабушка, Сидни Фостер! Прощай!»
Силуэт белой женщины истаял, и вот это уже была красная женщина — пророчица из нашего мира, прекрасная, юная, в алом платье. Она улыбнулась Мэри и растворилась в воздухе.
Мэри села за руль, и Импала покатила по пыльной дороге.