«Сплошная показуха», — прошептала мне в ухо Лиз. Еще две девочки — Яна и Ева — и господин Шаноон подсели к нам. За всеми столами ребята разговаривали, за нашим царила мертвая тишина. Как будто люди, у которых алиментарные нарушения, не могут разговаривать! Но потом я вдруг увидела на поставленной передо мной тарелке гору еды. Мне стало плохо. В носу снова появился запах плесени. Такую гору мне и за сутки не съесть. Картофель, рыба и овощи. Я начала с рыбы, потом раздавила вилкой картошку. Как только Шаноон отворачивался, я засовывала часть картошки под рыбью кожу. Шаноон этого не заметил, но остальные девицы за столом наверняка всё сразу поняли, потому что я тоже обратила внимание, как они плутуют. Думаю, только в десерте
было калорий миллиона три. Поэтому я снова засунула все в рот, чтобы потом выплюнуть.
Но когда я хотела встать, Шаноон заорал: «Стоп, девушка! Разве тебе никто не сказал, что после еды все должны оставаться в общей комнате еще полчаса? Мы же не собираемся вызывать у себя рвоту, правда?»
В эту минуту я готова была свернуть этому добряку шею. Мне не оставалось ничего другого, кроме как знакомиться с остальными. С Сильвией мы понимаем друг друга лучше всего. Ей пятнадцать лет, у нее навязчивые идеи и психоз. Сначала я не знала, что это такое, но она мне объяснила, что это болезнь, связанная с обменом веществ, которая особенно часто проявляется у нее при затяжном стрессе. Тогда она делает самые элементарные вещи пять или шесть раз подряд. Или воображает, что не должна наступать на некоторые полосы на полу. И это становится настоящей проблемой. Я долго за ней наблюдала, но при всем желании так и не смогла заметить ничего странного. А потом мы пошли в ее комнату, и она начала открывать и закрывать дверь. Во всем остальном она совершенно нормальная, слушает хип-хоп, как и я, да и одеваемся мы тоже одинаково.
Когда Сильвия показывала мне стоящий в коридоре настольный футбол, который я сначала да-
же не заметила, к нам подошла фрау Ройтер и сказала: «София, фрау доктор велела мне отправить тебя в кровать. Тебе нужен абсолютный покой. Мы составим график, в котором будет точно отмечена сколько и когда ты должна весить. Как только дойдешь до следующей отметки, тебе можно будет встать; если вес уменьшится, снова пойдешь 8 постель».
Какой кошмар! Только этого мне и не хватало! Едва я успела лечь и уговорить Маргит выключить ее церковный хор, как в дверь вошел господин Шаноон и принес мне полдник. Всего половина четвертого, а я снова должна жрать. Теперь я тоже поняла, почему все страдающие алиментарными нарушениями постоянно отказываются есть: потому что другой возможности избежать приема пищи просто нет.
И если бы полдник был хотя бы вкусным! Но мне пришлось съесть два банана. А бананы — это, наверное, самое отвратительное, что мне можно предложить. Я ненавижу бананы. От одного только запаха тут же бросает в пот. Хотя на самом деле они очень полезны для здоровья. Но мне не оставалось ничего другого, как только запихнуть их себе в рот.
До ужина я лежала в кровати и даже поспала. Так хорошо я не спала уже давно.
Дома я всегда ждала, когда придет мать. А когда она уходила, все равно было не уснуть раньше двух часов ночи. А потом появлялись противные сны, и я снова просыпалась. Мне не снились монстры или черней человек, в снах мне всегда угрожало что-то ужасное. В один прекрасный момент я стала бояться засыпать и только ждала, когда же наконец закончится ночь. Доктор Ахтылапочка при первом разговоре спрашивала меня, как я сплю, и включила в диагноз нарушение сна.
Но сегодня после полдника я спала как старый медведь. Я бы с удовольствием проспала три года подряд но фрау Ройтер разбудила меня и послала ужинать. По дороге она объяснила, что после обеда мне нельзя спать, иначе я не усну ночью. В тот момент я чувствовала такую усталость, что не могла ей поверить. Мне стало казаться, что в этой психтюрьме я не имею права вообще ни на что.
Но, наверное, Ройтер знала, что говорит. Вот уже половина третьего, а я все еще не сплю. Ночная дежурная заходила уже четыре раза и в последний раз принесла мне «сонный чай». Она и правда очень милая, хотя у нее такой же плохой вкус, как и у фрау Ройтер. По крайней мере в том, что касается одежды. Она сказала, что, наверное, я не сплю потому, что это первая ночь на новом месте. Но если ситуация не изменится, придется подумать, не давать ли мне лекарство.