Никки и Фиона тоже считают его чокнутым.
Я бы лучше общалась с вейденфельдеровски- ми мальчишками. Там есть один из девятого класса, который мне почти нравится. У него черные волосы и темно-карие глаза. Его зовут Юлиус, ему шестнадцать лет. Из-за него я даже сперла хрестоматию.
Дело было так. В начале учебного года нам поставили замещение в кабинете восьмиклассников. Я как всегда сидела на одном из лучших мест в последнем ряду, потому что там легче болтать, ногти можно красить, завязывать бантики, делать самолетики, писать записки, просто что-нибудь разглядывать. Поскольку мне, как всегда, стало скучно, я начала рыться в вещах под партой — в смысле вещах того ученика, который обычно сидит на этом месте. Я нашла пустую бутылку из-под «Фанты», тетрадь по географии, какой-то странный журнал и хрестоматию, которой в восьмом классе пользовался Юлиус. Внизу стояла его подпись. Я не смогла удержаться, я просто не могла ее не взять! Бедный парень из восьмого класса!
Сегодня вечером я не пошла домой. Переночевала у Никки. Мой отец очень разволновался, но пока он делает это по телефону, а я вне досягаемости, мне плевать. Маме Никки не мешает, что я ночую у них. Она сейчас в нервной клинике. У Никки спокойные каникулы. Как ей хорошо!
Вторник,, 28 мая 1996
С утра мы с Никки все время торчали в ванной. Из окна там видно, когда мой отец уходит из до. ма. Как только он сел в свое ржавое корыто, мы с Никки бросились к нам в квартиру, я взяла кое- что из одежды и несколько жизненно необходимых вещей. Мы с Никки решили, что каникулы я проведу у нее. Мой отец больше не может мной командовать. Хотя мне всего тринадцать, но я считаю, что он вообще не имеет права ничего мне говорить. То, что он на двадцать лет старше, совсем не значит, что у него достаточно мозгов, чтобы меня воспитывать. Уж лучше я обойдусь без его воспитания!
Я сказала Никки, чтобы она вернулась к себе, а я приду чуть позже. Она ушла, а я решила поесть.
На меня просто жор напал, я даже сама ничего не поняла: две булочки с «Нутеллой», два сливочных пудинга, пачку «Тоффи», несколько медвежат- гамми, яблоко, половину пиццы, пол-огурца, помидор, вареное яйцо и ванильное мороженое. Если бы я умяла это хотя бы в течение суток — так нет, я заглотила всё сразу. Вчера я не ела целый день, а теперь мне ужасно захотелось сладкого. Конечно, мне тут же стало плохо, поэтому пришлось заесть несладким. В результате меня вырвало. Как мне было плохо! Но потом стало лучше.
Рвота — это внутреннее очищение. К тому же я никогда не умела есть нормально. Я просто не могу есть нормально!
Сегодня вечером к нам пришли Даниэль и Майк. Конечно же у них было с собой курево. Я первый раз в жизни сама свернула самокрутку. Она получилась классная и очень вкусная. Мы все окосели, валялись в гостиной и пытались хотя бы воспринимать звуки. Было клево!
Даниэль накачался до такой степени, что пытался вешать мне лапшу на уши, как будто я его великая любовь. Не знаю, верить ли ему. Мне действительно очень нравится Даниэль, он умеет не лезть в душу, у него приятное лицо. Но мне от него ничего не нужно. Со мной всегда так. Именно поэтому у меня никогда не будет друга. Мне многие нравятся, но я никогда не влюбляюсь. Или же я влюбляюсь в парней, которые намного старше и недосягаемы, в таких, которые не хотят иметь ничего общего с тринадцатилетними малявками и видят во мне ребенка, а не женщину. Даже в мечтах я не становлюсь женщиной. Никки всего на полгода старше меня, а месячные у нее начались больше года назад. Амелия на месяц младше, но у нее уже было целых три раза; Фионе пятнадцать. у нее месячные уже два года. Боюсь, что я так никогда и не стану женщиной. Теоретически это возможно, если я так и не научусь есть нормально. Эта Эвелин из клиники — ей уже восемнадцать, а месячные у нее начались только в психушке, когда ей стали колоть гормоны. Если голодать долго, то можно даже лишиться мозга. У нее так и было, я это знаю из надежных источников.
Но такие вещи в мои планы не входят. Я бы с удовольствием обзавелась грудью, но придется ждать, пока не поправлюсь еще. Итак, существует две возможности: потолстеть и стать женщиной, или пусть меня так и рвет дальше, тогда я сохраню детское тело.
Но решение я приняла уже давно: я не могу стать женщиной, я слишком боюсь изменений в своем теле.
Да это и неважно, все равно Даниэль не мужчина моей мечты. Он, конечно, достаточно высокий, но ужасно худой, слишком худой для парня, кожа да кости. У него рука наверху как мои бедра, а бедра у меня в обхвате всего тридцать один сантиметр. А вот у Никки целых пятьдесят девять сантиметров. Это почти в два раза больше, хотя она всего на три сантиметра выше меня. Да никто и не скажет, что Никки толстая.