Уже весь кабинет информатики увешан моими произведениями. Жаль только, что для того, чтобы развивать свои творческие способности, приходится ходить на информатику. Мне бы больше понравилось ИЗО, но, кроме меня, никто этот предмет не выбрал. Целый учитель для меня одной?.. Нет, такого в нашей школе не бывает.
После уроков мы с Рамином, Никки и Майкой встретились у колодца. Пошли в лес покурить. В конюшне я заглянула к Пикассо. Ездить верхои смысла не имеет, я ведь еще и ходить-то толком не могу. Мальчишки сумасшедшие. Занимаются всякими глупостями. Когда на минутку мы остались в конюшне совсем одни, Майк сунул косяк под нос моей лошади. Пикассо как ненормальный начал нюхать, вдыхал по самое некуда. Я же ведь знала, что он тянет в рот всё подряд он ест даже бананы (фи!), клубнику и «Минтон». Но ни в каком страшном сне мне не могло присниться, что он будет курить траву.
Рамин со своей матерью переезжает в Вей- денфельд то есть к самой конюшне. И к Юлиусу. Я только надеюсь, что Рамин будет ходить с нами, а не с вейденфельдерами. Но, может быть, мне удастся чаще видеть Юлиуса, ведь я же буду навещать Рамина.
От дома я теперь совсем отошла. Обычно прихожу с такой пустой головой, что мне до лай- почки, какой там текст ваяет мой папочка. Единственная причина являться домой — это мой драный матрац.
Воскресенье, 14 июля 1996
В пятницу я шла из школы и встретила свою тренершу по баскетболу. Она сказала, что когда я вернусь из Австралии, то обязательно должна прийти. Команда практически распалась. Если говорить честно, то в данный момент меня совсем не тянет играть в баскетбол. У меня почти пропала всякая жажда деятельности. Кстати, сейчас я вешу 50 килограммов. Я автоматически толстею, хотя в некоторые дни меня рвет так, что аж всю душу выворачивает. Но я уже не могу влиять на процессы в моем организме. Во время анорексии у меня все было под контролем, теперь этого нет. Все происходит само по себе, потому что у меня нет сил предпринять какие-нибудь действия. Не знаю, что будет, если ничего не изменится, но я и не знаю, что будет, если я попытаюсь что-то изменить. Я затихарилась и жду, надеясь, что когда-нибудь как-нибудь и где-нибудь кто- нибудь придет на помощь и во мне снова проклюнется маленькая искорка радости. Я больше ничего не чувствую. Кроме ужасной пустоты.
В этом мире мне одиноко и скучно. Надеюсь отыскать в Австралии парочку солнечных лучей, которые смогу забрать с собой в Германию и распакую, как только снова будет так мрачно, как сейчас. Но ведь и здесь все время светит солнце, а я его даже не замечаю.
На самом деле у меня есть причина хоть немного радоваться. В пятницу мне устроили отвальную на даче у дедушки Рамина, здесь же, в Штер- нентале. Была куча народу. Маленький сюрприз для меня, что я считаю ужасно милым. Мне будет всех их очень не хватать!
100 Хртя в последнее время Амелия часто действует мне на нервы своим Ашем, я буду скучать по ней больше всех. По ее круглому лицу с тысячей веснушек; наверное, когда я вернусь, их будет в два раза больше. У нас родственные души. Стоит Амелии на меня посмотреть, и я точно знаю, чего она хочет, о чем думает и что чувствует. То же самое происходит и с ней, хотя я никогда не была столь откровенна, как она. Вся история с моими алиментарными нарушениями проходит мимо нее как простуда и все больше вгрызается в меня, как рак, от которого нет спасения.
Я буду скучать по Рамину, по разговорам с ним. Не могу же я забыть, как возвращалась из школы и мы болтали, пока у нас ворочались языки. Когда я приеду обратно, он уже будет жить в Вейденфельде.
Мне будет безумно не хватать Никки. Она мне как сестра. Она всегда рядом. Я прекрасно помню, как она обо мне заботилась, когда я вернулась из своей психушки.
Буду скучать по Фионе, Майку, Даниэлю и по всем остальным, включая Аша и Каро.
У меня такое чувство, что я улетаю на Плутон без обратного билета. А ведь это всего каких-то жалких семь недель. Семь недель! Ужасно долго. Чемодан я уже упаковала, но открываю его через каждые пять минут, чтобы засунуть что-то еще. Например, очки от солнца. _
Я уже радуюсь тому, что полечу на самолете. A U J. Я еще никогда не летала так далеко. Только один раз на остров Гельголанд, когда была совсем маленькой. Но я ничего не помню.
С матерью я не попрощалась. После тех издевательств я видела ее только один раз, в супермаркете, где она покупала себе выпивку. Я сделала крюк, чтобы она меня не заметила.