Именно так я и поступила вчера у Рамина. Сидела в его большом кресле и вдруг повалилась. Рамин трижды ударил меня по щекам, прежде чем я пришла в себя. Тогда он отнес меня в свою кровать. И я проспала до половины пятого сегодняшнего вечера. Когда я проснулась, Рамин заварил чай. Специально для меня! А так как мне это очень понравилось, то меня вытошнило прямо на его подушку! Я сама себя больше не понимаю. Одна неприятность за другой!
Четверг, 29 мая 1997
Праздник тела Христова, но мне праздновать нечего. У меня нет больше ни одной спокойной минуты. Я снова запуталась и не понимаю, где
верх, где низ! Если в один прекрасный день выяснится, что мы с отцом сделали, могут тогда меня арестовать?
Я обязательно должна рассказать про господина Гольмитцера. Господин Гольмитцер — это одинокий старик из нашего дома. Вообще-то ему пятьдесят три года, но выглядит он на все семьдесят. Господин Гольмитцер еще никогда ни с кем не разговаривал. Можно видеть только, как он на своем оранжевом велосипеде и с пакетом, на котором написано «Плюс» и изображены черепаха и лягушка, едет в город где покупает пару бутылок пива. Это он делает раза три на дню. Когда нам с Никки было лет девять-десять, в нашем доме жили еще два мальчишки, вместе с которыми мы все время кричали вслед Гольмитцеру каиие-нибудь гнусные вещи. Господин Гольмитцер грозился, что изобьет нас до смерти. Но он ни разу даже пальцем к нам не прикоснулся. Потом нам это надоело, но несколько малявок из нашего дома слизали с нас, и теперь, пару дней назад господин Гольмитцер поколотил сына самого уважаемого врача в нашей дыре. На кладбище! Приезжала даже полиция, но они ничего не сделали.
Если я теперь вижу Гольмитцера, я обхожу его стороной. Совсем не хочу, чтобы и мне тоже досталось.
Кстати, что касается полиции: свое я уже отработала, и это мне было не в тягость.
Вторник, 10 июня 1997
За последний месяц мало что произошло. Странно. Если целый месяц со мной не происходит никаких гадостей, мне начинает казаться, что что- то здесь не так.
Но можно не волноваться, потому что в выходные все снова вернулось на свои места.
Мы стояли у фонтана, дурью маялись, когда из-за угла на мотороллере вывернули Каро и Мирка. Аш, этот глупый козел, «ради прикола» . выпрыгнул прямо перед девчонками. От страха Каро конечно же выпустила руль, и мотороллер перевернулся. Они ехали не очень быстро, но этого падения было достаточно, чтобы привести в негодность колено Мирки и щеку Каро. Мирка, Каро и мотороллер лежали прямо передо мной, Амелией и Фионой. Я, надо признаться, сохранила хладнокровие и попыталась выяснить, насколько всё серьезно. Амелия старалась приостановить машины, чтобы предотвратить аварии, а я велела Ашу бежать в мороженицу и вызвать «скорую». Он врубился только на третий раз. Увидев лицо Каро, я страшно испугалась: у нее вся щека оказалась рассечена, а дорога была залита кровью. К тому же она ничего не говорила. Мирка хоть поскуливала, что у нее болит колено, а Каро не издавала ни звука.
Через какое-то время вокруг нас собралась небольшая толпа, идиоты-зеваки. Самым ужасным был старый придурок с бутылкой пива в руках. Он подошел совсем близко и начал давать нам какие- то дерьмовые советы, которые никому и на фиг не нужны. В конце концов я на него наорала и назвала его старым бомжом. Он тут же испарился. Рамин, Даниэль и Майк вместе с нами ждали «скорую». Она появилась только после того, как моя куртка, которую я подложила под ногу Мирке, совсем пропиталась кровью. Как мне полегчало, когда все закончилось! Мотороллер можно выбросить. Ашу придется как следует раскошелиться. Я же давно говорила, что у парня не все в порядке с мозгами!
В воскресенье мы навещали девчонок в больнице. Каро и правда выглядит ужасно: щека больше похожа не на щеку, а на поле битвы. Бедняжка, ее очень жалко. Хоть Аш и принес ей букет цветов, она все равно не стала с ним разговаривать. Это понятно. Я думаю, что наша компания скоро развалится. Или разделится на две группы: одна вокруг Аша, а вторая — это те, кому Аш до фонаря. Я отношу себя ко второй.
Когда я сегодня разговаривала по телефону с Амелией, она рассказала, что пьяный старик, на которого я наорала, это отец Рамина. Господи, как я расстроилась! Видимо, у Рамина те же проблемы, что и у меня. Он все время делал вид, что знать мужика не знает. А я еще к тому же обозвала этого типа бомжом! Рамина мне очень жаль, как только его увижу, обязательно извинюсь.
Среда, 25 июня 1997