Здесь мы получаем всё, что хотим, и даже больше, чем хотим. Но в этом есть и свои недостатки. Мы должны всё принимать с благодарностью, а стоит только поспорить с кем-то из воспитателей, как тут же слышишь: «Вы такие неблагодарные, посмотрите — чего у вас только'нет, никого не балуют так, как вас!»
Тяжело, ох как тяжело с ними, с этими психологами!
Во всем остальном день удался. Погода стояла классная, лыжня великолепная. Я столкнулась всего с одним лыжником и поцапалась только с каким-то австрийским ребенком, который вообразил, что у подъемника ему обязательно надо постоять на моем сноуборде.
Понедельник, 11 января 1999
Снова начались уроки. Просто отвратно! Жирные бабищи из моего класса не похудели и не изменили своего отношения к людям с нормальным весом.
С тех пор как я живу в этой общаге, я стала настоящей домоседкой. У меня долго не было здесь никаких друзей, не говоря уж о парне. Но теперь
все изменилось. Сегодня мы с Симоном поняли друг друга настолько хорошо, что у нас наверняка все получится. Он такой приятный! Всего на пару сантиметров выше меня, но у него волосы цвета соломы, голубые глаза и смех, от которого по спине бегут мурашки. Я сижу за ним, и даже его затылок кажется мне сексуальным. Не стоит забывать и про его широкую спину — мышцы видны даже сквозь толстенный свитер! Флора и Анди, лучший друг Симона, сблизились еще до каникул. Когда они испаряются, я сижу с Симоном, потому что остальной класс с головой явно ___ не дружит. Все обязательно должно получиться!
Снова начались сеансы терапии, и я, счастливое дитя, должна была прямо сегодня в три часа тащиться в кабинет к Рафаэлю и что-нибудь ему рассказывать. Когда я сказала, что ничего не знаю, он велел мне говорить и не задаваться. Поэтому я легла, уставилась на сине-желтую змею и задумалась. А потом у меня появилась спасительная идея: я сказала, что боюсь ударить . в грязь лицом в школе, на что он возразил, что нужно хорошо учиться, тогда и проблем не будет. Больше у меня ничего не придумывалось. В мучительной тишине прошло пять минут, а потом Рафаэль сказал: «Дорогая София, на твоем месте я бы постепенно начал разбираться, откуда у тебя такое чувство вины и почему ты не хочешь стать
лучше, чем твои родители. Кроме того, ты должна освободиться от своей матери. Предлагаю устроить разговор о родителях на примере твоих проблем с матерью. Как ты считаешь?» Когда я ответила, что никак не считаю, он сказал: «Видишь, ты стараешься избегать темы конфликта с матерью, вместо того чтобы тщательно во всем разобраться. Если бы конфликт с матерью разрешился, мы могли бы гораздо лучше сконцентрироваться на том, как укрепить твое чувство собственного достоинства и проложить тебе путь к нормальной жизни. Но пока ты постоянно занята мыслями о матери, у тебя всегда будут'проблемы с едой. Я тебе кое-что скажу, а ты подумай над этим до следующего понедельника: я хочу, чтобы ты мне рассказала, почему ты не можешь быть нормальной, как все, почему ты всегда хочешь быть особенной и стараешься придать себе значимости через вызывающее отношение к еде и упрямство на терапевтических занятиях. Итак, мы встретим- . ся завтра вечером!»
Я вышла, кипя от негодования. Как будто я пытаюсь придать себе весу! Как будто я упрямлюсь на занятиях! Но во время самоподготовки я все- таки размышляла и пришла к выводу, что Рафаэль прав. Теперь я точно знаю, что расскажу ему в следующий понедельник. Надеюсь, что за это время ничего не забуду.
Суббота, 16 января 1999
Йо-хо-хо! Мы с Симоном вместе.
Вчера вечером я впервые за долгое время вышла из дому. Мы с Флорой, Анди и Симоном были в Мюнхене, в кафе. Специально договорились там встретиться, и Симон подарил мне красную розу. Я, естественно, покраснела как помидор, и Симон тоже. Потом Анди утверждал: «Сначала помидоры должны быть зелеными». Его шутки никто не понял, но все смеялись, и я провела один из самых замечательных вечеров в моей жизни. Я очень счастлива и очень влюблена. До сих пор я общалась только с «Юлиусом, задницей», который, хотя и умел быть милым (если ему этого хотелось), но в конечном результате использовал меня как резиновую куклу. А Симон совсем другой. Надеюсь, что так будет всегда!