— Извини, но я хочу умыться. Как закончу, сразу тебя развяжу.
Пришлось действительно привязать длинноволосую к спинке кровати. Странно, но она и не подумала сопротивляться, молча выполняя всё, что я ей велела. «Ищь, какая покорная, однако почему мне это так нравится», спрашивала я себя и не находила ответа.
Стоя под тёплыми, тугими струями воды, основательно намылив голову, я ощутила настоящий приступ блаженства. «Никогда раньше не осознавала насколько приятно быть просто чистой», поражалась я. Сейчас меня даже не волновало то, что я намываю не своё тело. Тем более я к нему уже немного привыкла, «по крайней мере теперь я могу прикасаться к этой штуковине, чуть ниже живота, и при этом не испытывать немедленную эрекцию».
Однако стоило только над этим задуматься, и вот опять! Я поспешно покончила с водными процедурами, и принялась вытираться мягким полотенцем.
С отвращением поглядев на свою одежду, я заметила под умывальником пластиковый таз. В него я побросала эти лохмотья, залила тёплой водой и засыпала вовнутрь стирального порошка.
Взглянув на себя в зеркало, и немного перед ним покрутившись, я подмигнула отражению, прошептав:
— А ведь ты красавчик, всего-то и надо было тебя в порядок привести! Шрамов, правда, многовато…
И неуклюже обмотав полотенце вокруг талии, так же шёпотом добавила:
— Вроде так делают мужчины?
После этого я вышла из ванной проверить – как там пленница. Я отсутствовала около двадцати минут, поэтому начала волноваться. Однако девушка преспокойно лежала на кровати. Видимо она приняла судьбу и смирилась со своей участью. Её длинные волосы расплескались по подушке, мне даже стало стыдно за то, как я с ней поступаю.
Пока я размышляла, почёсывая затылок, девушка разглядывала меня с неподдельным изумлением и ничуть этого не скрывала. Мне стало неуютно от столь пристального внимания.
— Ты, наверное, тоже хочешь сходить в уборную…
Выдавила я из себя, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и принялась развязывать узлы на её запястьях. Освободившись, длинноволосая красотка села на край кровати и потёрла затёкшие руки. Я стояла чуть позади в нерешительности. Девушка поднялась и, так же молча, направилась в ванную. Покорность хозяйки квартиры сбивала с толку и обезоруживала, «да на её месте, я бы уже давно сбежала или хоть попыталась это сделать».
Заново осматривая комнатушку, я пришла к выводу, что заложница действительно ведёт достаточно скромный, но опрятный образ жизни. Ещё когда я рылась в шкафу, выискивая – чем бы таким привязать пленницу к кровати, то обратила внимание на идеальный порядок. Вещи были сложены как будто под линеечку. Телевизора или компьютера в комнате не наблюдалось, зато на небольшой письменном столе одиноко лежала книга.
При ближайшем рассмотрении стало ясно, что книга прожила долгую жизнь, однако бережное обращение сохранило её в хорошем состоянии. На обложке художник-иллюстратор изобразил какого-то старика, и тот в одной руке он сжимал длинный посох, а второй тянулся к светящейся красным крупинке, сокрытой в хрустальной сфере.
«Ник Перумов - Гибель Богов» прочла я надпись на обложке. Над столом зависла узкая полка, в которой хозяйка в ряд составила другие книги.
Так же на столе обнаружились две фотографии в деревянных рамках. С одной из них на меня смотрела молодая женщина, бережно прижимая к себе младенца.
Однако моим вниманием целиком и полностью завладела не эта, а другая фотография. На ней фотограф запечатлел мою прекрасную пленницу, в возрасте примерно пятнадцати лет.
Девушка робко улыбалась, скромно глядя из-под длинных ресничек. Сама фотография была не так уж интересна, таких у каждой молодой девочки множество.
Но в моём мозгу ярким, обжигающим огнём пылали цифры, выбитые у верхнего края рамки, обозначая дату, когда была сделана фотография.
«11. 11. 2504г.»
Глава 3
Схватив фотографию со стола, я пригляделась и потёрла глаза. «Нет, я не ошиблась, указана именно эта дата… Но может здесь просто ошибка? Какой-нибудь сбой в настройках фотоаппарата?»
— Плохо получилось, сама знаю, но она дорога мне как память…
Послышался тихий и приятный голос за спиной. Руки сжимались рефлекторно, под воздействием нахлынувших эмоций. Ещё немного – и стекло, скрывающее за собой фотобумагу, не выдержало бы. Сделав над собой усилие, я положила дорогую хозяйке вещь на стол и с шумом выдохнула.