Краснея и жутко смущаясь, я наконец опустила взгляд вниз и прикоснулась к тому, что болталось чуть ниже пояса. То ли от прикосновения, то ли от смущения кровь, разгоняемая мощными толчками сердца, хлынула туда неудержимым потоком, и я почувствовала как эта штуковина начала быстро увеличиваться и твердеть. Я мгновенно отдёрнула руки, отошла от зеркала и сгорая от стыда уставилась в потолок. Пульсация крови ощущалась с невероятной силой, а мне всё никак не удавалось успокоиться…
Осень уже полностью вступила в свои права, а так как внешняя стена отсутствовала, да ещё и время пробудиться мне выпало предрассветное, холод очень быстро напомнил о себе неприятными поглаживаниями по обнажённой коже.
Подобрав снятую недавно одежду с пола, я поспешно начала напяливать её на себя, при этом стараясь не обращать внимания на то, что происходило с тем, не моим органом. Влажный, бодрящий утренний воздух помог успокоиться, вот только теперь меня била мелкая дрожь. Натянув на ноги тяжёлые ботинки, я медленно направилась в свою комнату.
Уж не знаю, благодаря-ли инстинктам обладателя моего нового тела, или мне снова улыбнулась удача, но и в этот раз я как-то умудрилась не свалиться в тёмном коридорчике. Единственной, наверное, на сегодня радостью было ощущение силы и мощи в мышцах рук и ног. Раньше тяжесть на ногах в виде монструозных ботинок вылилась бы в настоящую проблему, однако сейчас я совершенно не чувствовала веса этих, подбитых металлом громадин.
Несмотря на отвращение, я снова забралась в кровать, под те лохмотья, которые являлись жалкой пародией на одеяло, чтобы хоть как-то согреться. Зажмурившись и закусив губу, я принялась мысленно жалеть себя и проклинать судьбу. «За что мне это всё, что я сделала плохого», спрашивала в сердцах я, но ответов не получала. Комок подступил к горлу. Раньше я бы уже громко и с надрывом рыдала, но человек которым я стала, похоже, попросту не умел этого делать. Скупая слезинка всё-таки скатилась по щеке и незаметно для себя самой я заснула.
***
Почувствовав тёплое, мягкое прикосновение осеннего солнышка на своём лице, я проснулась. Некоторое время продолжая лежать с закрытыми глазами, я с надеждой цеплялась за мысли о том, что ночью мне просто приснился кошмар.
Однако чаяньям моим не суждено было воплотиться в жизнь. Лёгкий ветерок, который ну никак раньше не мог проникнуть в комнатку сквозь закрытые по осеннему времени окна, доносил до моего обоняния те самые неприятные запахи, что витали здесь при прошлом пробуждении. В том самом «сне», который грозил сейчас оказаться горькой явью.
Деваться некуда – пришлось открывать глаза в этой странной реальности, оказываясь от сладких грёз о прошлой, нормальной жизни.
С потолка мне снова криво ухмыльнулась гигантская, уродливая трещина. Теперь сквозь неё можно было разглядеть комнату четвертого этажа. Так же уныло свисали со стен обрывки посеревших обоев, да и груды мусора ни на сантиметр, с тех пор как я уснула, не уменьшились.
И несмотря на неприятный запах, очень хотелось есть и пить, так что пришлось выбираться из-под вонючих, но тёплых одеял. Поднявшись и пошарив по комнате, я обнаружила небольшой поломанный холодильник, в котором притаились две пятилитровые пластиковые бутылки с более-менее чистой водой.
Вдоволь напившись я направилась к выходу. Несмотря на голод, я так и не рискнула притронуться к тому, что лежало на верхней полке холодильника – несколько кусочков чего-то, отдалённо напоминавшего вяленое мясо, не внушившего к себе никакого доверия.
Выбравшись из дома я принялась бродить по моему родному небольшому городку, со всего одной улицей, и несколькими десятками, построенных вдоль центральной дороги, пятиэтажных домов. Ещё во времена Советского Союза деды и прадеды возвели сей посёлок для семей военных.
Правда воинскую часть расформировали и разворовали после распада СССР поэтому городок начал медленно загнивать. Но люди здесь жили хорошие, дружные и трудолюбивые – по старой привычке они продолжали содержать дворики и прилегающий парк со стадионом в чистоте.
Вот только в этой реальности от былой чистоты вообще ничего не осталось. Маленький городок, в котором прошло всё мое детство, теперь лежал в руинах. Из окон исчезли стёкла. Двери, если где и виднелись, имели жалкий вид. Растения росли прямо на домах, вгрызаясь в камень корнями и разрушая строения. Несколько домов частично обрушилось, открывая взгляду некогда обитаемые комнаты.