- Никаких.
- Я попробую вам помочь, - помолчав, сказал майор и, улыбаясь, добавил: - Вы не удивляйтесь, что я сразу с вами разоткровенничался. Я люблю людей с открытыми лицами и слепо им верю. Может быть, зря?
- Бывают лица, которые открыты умышленно, - усмехнулся Дементьев.
- Я знаю, знаю! - испуганно согласился майор.
- Если бы вы помогли мне устроиться, я был бы вам весьма благодарен, сказал Дементьев. И это его "если" содержало в себе и некий особый смысл, в котором майор не мог не почувствовать чуть заметную угрозу. - Я офицер, имеющий погоны и фронтовой опыт, но, увы, не имеющий никаких связей. А болтаться в резерве без дела я не смогу, не выдержу. Уйду на фронт рядовым!
Последние слова Дементьев произнес так искренне, что майор посмотрел на него с жалостью и подумал, что перед ним сидит честный, в честности своей ожесточенный фронтовой офицер, бояться которого не следует, а помочь нужно.
- Как с вами связаться? - спросил майор.
- Если я не устроюсь жить подешевле, чем в отеле, мы будем вместе каждую ночь, - ответил Дементьев... - Если же я перейду на частную квартиру, я через два-три дня загляну к вам вечерком. Можно?
- Конечно.
- Спасибо.
После завтрака Дементьев расплатился за двоих.
- Сегодня - я. Пока я бродил по болотам, у меня не было расходов и появились сбережения.
Майор засмеялся:
- Предпочитаю сбережения без блуждания по болотам.
Они дружески простились, и Дементьев пошел в город.
Прежде всего нужно сходить в комендатуру - получить отметку на удостоверении, о которой говорил фельдфебель. Да, порядок есть порядок. Господа немцы больше всего не терпят, когда нарушается порядок... Идти в комендатуру Дементьев не боялся. Ведь он предъявит там абсолютно подлинное удостоверение офицера восьмой дивизии. Оно было отобрано из целой груды документов убитых и взятых в плен гитлеровцев после того самого боя, о котором Дементьев только что рассказывал майору Занделю. У офицера, которому оно принадлежало, оказались еще письма и другие документы, позволявшие знать о нем то, что крайне важно было для его двойника - Дементьева. На удостоверении теперь только фотокарточка была не подлинная, но, по случайности, у гитлеровца и Дементьева оказалось и некоторое внешнее сходство. Это тоже было немаловажным обстоятельством. О своем "предшественнике" Дементьев знал многое, он даже научился писать его почерком...
Словом, Дементьев вошел в комендатуру без тени опасения. Офицер комендатуры, ставивший отметки, взял у Дементьева удостоверение, заглянул в него, сделал запись в гроссбухе, поставил штамп в виде маленького треугольника и вернул удостоверение.
- Каким отделом штаба вызваны? - спросил он, снова пододвигая к себе гроссбух.
- Я приехал за назначением!
- А-а! Тогда предъявите карточку открепления с прежней должности.
- У меня ее нет! - подавляя тревогу, раздраженно произнес Дементьев.
- Как это нет? - Глаза у офицера округлились: от столкнулся с самым недопустимым - с нарушением порядка.
- Вот так - нет, и все! Вы слышали, надеюсь, о трагедии восьмой дивизии? Или, может, вас какая-то карточка волнует больше гибели целой дивизии фюрера?
Офицера это не смутило.
- Мне известна эта трагедия... но порядок есть порядок...
- Скажите, кто должен был подписать эту карточку?
- Начальник штаба.
- Он убит.
- Тогда - его заместитель.
- Убит. Еще кто?
Офицер задумался и потом сказал:
- Хорошо. Я запишу так: карточка открепления не получена в связи с особыми причинами. И в скобках помечу - восьмая дивизия.
- Пишите, как хотите, - насмешливо обронил Дементьев. - До свидания...
Дементьев вышел на улицу. Ф-фу! Ну и бюрократы же!.. Он рассмеялся от мысли, что возмущается бюрократизмом немцев.
5
В зале почтамта было многолюдно. "Молодец, - подумал Дементьев о хозяине явки. - Знает, где устраивать встречу".
Дементьев пришел сюда за час до назначенного времени: хотел посмотреть, как Павел Арвидович будет вести себя, ожидая встречи. А главное, Дементьев все-таки опасался провокации. На улице ничего подозрительного он не заметил. Всевидящим взглядом разведчика он обшарил весь зал почтамта. Ничего похожего на то, что готовится засада, он не обнаружил и здесь. За столом, где писали телеграммы, Дементьев выбрал место, откуда ему открывался почти весь зал почтамта и выход на улицу. Купив бумагу и конверт, он, подолгу обдумывая каждую фразу, начал писать письмо в Берлин, дорогой и любимой своей жене Лизетте. Самое удивительное было то, что, если бы кто-нибудь решил выяснить, существует ли в Берлине, по адресу Александрплац, 4, квартира 15, такая Лизетта, он ее там обнаружил бы. Больше того, она сказала бы, что уже давно ждет письма от своего мужа, Пауля Рюкерта. Дементьев и весь аппарат оперативного отдела во главе с полковником Довгалевым, разрабатывая операцию, подумали о многом...
Павла Арвидовича Дементьев узнал сразу и немножко этому огорчился: уж очень было заметно, что старик явился сюда на свидание. Дементьев решил подождать. Пусть старик немного освоится и перестанет вертеть головой во все стороны.
Павел Арвидович сделал круг по залу и остановился около киоска, где все время толпились люди. "Вот это правильно!" - мысленно похвалил старика Дементьев.
Спрятав недописанное письмо в карман, Дементьев встал и подошел к киоску. Старик скользнул по нему настороженным взглядом, но, видимо, ночного гостя не узнал. Купив несколько газет и журнал "Сигнал", Дементьев пристально посмотрел на старика:
- Позвольте, вы, кажется, хозяин квартиры, где живет военный врач Нельке? Я не ошибаюсь?
- Да, это я, - дрогнувшим голосом ответил старик.
- Ну, как он там? Жив, здоров? Он сейчас дома? - Дементьев спрашивал громко, чтобы все слышали, о чем он говорит. - Вы идете домой? Идемте, я хочу повидать вашего жильца.
Не давая старику опомниться, Дементьев взял его под руку, и они вышли из почтамта.
- Налево, за углом, - кафе "Луна", - тихо сказал старик. - Заходите туда через десять минут.
- Хорошо, - так же тихо произнес Дементьев и пошел вперед.
Он проследовал мимо кафе, о котором сказал старик, дошел до перекрестка, постоял там и направился обратно.