Дух появляется снова. Легкая невесомая дымка оседает на гулле-гулле.
— Мулунгува! Мулунгува!
Услышав произнесенное шепотом восклицание, человек с вумерой прижимает к ее острию древко своего копья и готовится метнуть его в тот самый миг, когда кажется, что дух вот-вот исчезнет.
— Стреляй! Стреляй! Скорее!
У-ши!
Вумера подается вперед, толкает, подобно рычагу, конец древка, и копье вылетает, прежде чем дух успевает скрыться из виду. Оно пронзает невидимую бескровную плоть, слышится треск костей, удивленный и гневный стон. Мы не сомневаемся в том, что бесплотный дух можно ранить и убить.
— Попал! Попал! Попал в мулунгуву! В убийцу, который «отпел» нашего сородича и переломал шею его сестре! Куда попало копье?
— Под правую грудь, — отвечает стрелявший.
— А где вышло?
— Около левой почки.
— Ну что ж, посмотрим… Тот, у кого под правой грудью и на левой почке раны, — мулунгува. Его дух ранен, и сам он должен умереть.
В эту ночь в лагере достают волосы и над ними произносят заклинание:
— Мы пронзили дух мулунгувы. Ты, его джумджум, сделай так, чтобы у человека появились раны. До лорккуна надо сравнять счет.
Прихрамывающая тень мулунгувы движется к лагерю. Дядья и двоюродные братья покойного выходят из засады и осыпают тень копьями. Снова слышно, как сталь ударяется о плоть и с хрустом пронзает кости. Снова раздается стон духа, прежде чем он исчезает. Волосы покойного сделали свое дело — выманили дух мулунгувы отправиться на их поиски. Теперь родственники покойного внимательно присматриваются к людям из рода, который живет в том же лагере: а нет ли у них ранок на груди и около почек? Они знают, что возмездие не заставит себя ждать.
Два дня спустя на Месте муравьев мужчина из племени алава отбивал топором подкову, найденную им в загоне, где жеребят приучают к поводьям. Ударяя по куску железа, лежавшему на другом топоре, он склонялся над своей работой, так что на блестевшем от пота теле четко вырисовывались все мускулы… Мужественную красоту его нарушал только маленький шрам около левой почки.
— Что это у тебя? — спросили его.
— Напоролся в загоне на колючую проволоку, — ответил он.
В этот момент он с размаху опустил топор на железо, но удар пришелся на край подковы, и она, отскочив, ударила его под правую грудь. Мужчина, едва взглянув на кровоточащий порез, продолжал работать.
Но через три недели он умер.
Я слышал, как медсестра миссии передавала в Клонкарри радиограмму Летающему Доктору:
— Поступил больной с симптомами столбняка: конвульсии, челюсти сведены, сильные боли. Поранился о кусок ржавого железа, лежавший в конском навозе.
Санитарный самолет не успел помочь мулунгуве. Он скончался в страшных муках: тело его извивалось в судорогах, лицо стало неузнаваемым, глаза вылезали из орбит от невыразимого ужаса.
Теперь, получив медицинское образование, я могу с полным знанием дела сказать, что история болезни подтверждает диагноз, поставленный сестрой. Меня не удивляет, что, по ее мнению, он получил инфекцию от куска железа, которым поранился, и умер от столбняка. Да и откуда белая женщина могла знать, что он был мулунгува и что смельчаки из племени алава пронзили его дух копьем? Откуда могла она знать, что точное расположение двух гноящихся ранок ее пациента еще до их появления было предсказано людьми из рода Гамаранг, которому он причинил зло! А если бы даже она узнала, то разве не сказала бы, что это всего-навсего предрассудки дикарей?
Иногда опечаленные родственники не могут найти дух мулунгувы.
Тогда на помощь призывают племенных детективов. Они не ищут самый дух, а по каким-то неуловимым признакам стараются установить его имя.
Если убитый похоронен не на гулле-гулле, а в земле, что бывает реже, они, едва забрезжит рассвет, маскируясь кустиками и соблюдая всяческие предосторожности, подкрадываются к могиле и тщательно ее осматривают в поисках сведений, которые подскажут, какие «сновидения», то есть какой тотем, у мулунгувы и как его зовут.
Алава верят, что на могиле каждого убитого непременно есть какие-то приметы, выдающие убийцу или его тотем.
Если бы я был мулунгува — слава Земле-матери, этого никогда не случалось! — детективы обнаружили бы что-нибудь, имеющее отношение к моему тотему, — след кенгуру или клочок его шерсти. Но кенгуру — «сновидение» многих алава, значит, чтобы обвинить меня в преступлении, требуются дополнительные сведения, например след на вершине холма, подобно указателю, направленный в сторону моей племенной территории, или символ одного из моих второстепенных «сновидений» — может быть, зигзагообразный отпечаток молнии. Тогда людям, владеющим методом дедуктивного мышления и умеющим ориентироваться по данным, которые заменяют им отпечатки пальцев, пятна крови, человеческие волосы и микроскопы, нетрудно сделать необходимые выводы.