Они выносят приговор:
— Знаки указывают на тотемы — кенгуру и молнию, а также страну Ларбарянджи. Имя мулунгувы Вайпулданья.
Затем они уничтожат следы, которые помогали им в поисках, а потом и меня. Принятое раз решение никогда не меняют: детективы не ошибаются.
Как появились знаки? Каким образом нашим детективам удается каждый раз найти виновного?
Ответ крайне прост. Ночью дух убитого встает из могилы и оставляет знаки для детективов. Он знает, кто убийца, и хочет известить своих родных.
Вам кажется странным, что мы руководствуемся такими приметами? Ну, а как же около двух тысяч лет назад мудрецы Востока по звезде нашли скромный хлев в Вифлееме?
Почему странно, что мы руководствуемся знаком, изображающим молнию, если сам Христос велел своим последователям следить за молнией, которая сверкнет на востоке и предскажет его второе пришествие?
Мы, поклоняющиеся Земле-матери, верим в то, что нам тоже даны знания.
Можете говорить, что мы язычники.
Можете говорить, что мы темные люди.
Но не забудьте добавить, что мы верим в слово, которое никогда не было написано, в слово, которое со Времени сновидений, за века до Христа, передается без пера и без чернил из уст в уста поколениями людей в сотнях тысяч церемониальных песен, в языческих притчах; в слово, которое помогает нашим судьям отыскать среди нас иродов.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Как только мулунгува узнает о своем предназначении, он покидает племя и становится добровольным изгнанником.
Он не общается со своим народом. Даже имя его предается анафеме и редко упоминается кем-либо, кроме старейшин.
Он живет, как подобает жить палачу: один, на отлете, скрывая в тайне свое гнусное ремесло, прячась в кустах, пока не настигнет жертву и не освободится тем самым от связывающей его клятвы.
Но как может скрываться человек, живущий в обществе, где каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок — искусный следопыт?
Это легче, чем кажется с первого взгляда.
Мулунгуве помогает институт тайных послов — гагаваров, которые часто в течение многих недель, а то и месяцев выполняют официальные поручения племени.
Человек, назначенный гагаваром, может исчезнуть из своей семейной группы, не вызывая подозрений. Это как бы постоянная выездная виза, паспорт в страну забвения, превосходное укрытие для человека, которому старейшины поручили привести приговор в исполнение.
Томми Вурурума, полуслепой беззубый рембаррнга, исполняя обязанности гагавара, получил широкое признание как своего рода «Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций» австралийских племен. По поручению аборигенов с реки Ропер, в том числе алава, он отправился с деликатной дипломатической миссией в чужие земли и целый год отсутствовал в родном краю.
Ему надо было выяснить, каким образом церемониальные волосяные пояса и перья, используемые на священных празднествах кунапипи и ябудурава, попали к живущим в западной части Арнемленда гунвинггу, маунг и ивайджа, которые не имеют на них никакого права.
Выбор пал на Томми, потому что он владеет многими диалектами, да и вообще человек выдающийся. Этот дипломатический представитель, чью наготу прикрывала только нарга, не имевший портфеля и котелка, даже рубашки и ботинок, за год проделал, большей частью пешком, около тысячи миль, добывая пропитание охотой.
Церемониальные принадлежности но имеют цены. Их нельзя купить за деньги, бумажные или металлические, и даже за драгоценные каменья. Каким-то чудом ими завладели племена, не соблюдающие кунапипи и ябудурава, — это равносильно тому, как если бы булава из палаты общин оказалась в советском парламенте. Нужен был искусный дипломат, чтобы вызволить их обратно.
Такими и подобными поручениями может маскироваться мулунгува.
Он просто говорит родным: «Я гагавар», собирает на следующее утро вещи, на виду у всех готовится к дальнему путешествию и исчезает.
Затем мулунгува скрывается в лесу. Он живет один и всячески старается избежать чужих глаз: уничтожает свои следы, вещи прячет в пещере, чтобы они не выдали его присутствия и не помешали ему в случае необходимости немедленно уйти.