При первом погружении Джим, Дик и я вытащили по черепахе — ими мы поужинали. Затем нырнули еще раз и снова достали трех черепах, но этих положили живыми в мешок — на завтра.
Зазеваешься — угодишь крокодилу в пасть! Рассекая плотную темную массу воды, я помнил эту заповедь детства. О ней не следует забывать, приближаясь к тихим билабонгам Арнемленда. Вот и теперь я нащупал зазубренный хвост и бугристую спину пятифутового пресноводного пожирателя рыб, который дремал на своем тинистом ложе, пока я гладил его рукой. По опыту я знал, что прикосновение не заставит сдвинуться с места пресноводного крокодила. Ну, а если ты ласкаешь случайно попавшего в билабонг морского людоеда? Как видите, гумба не лишена азарта.
Прошло еще три дня, мы так и не нашли никаких новых признаков моих бродячих пациентов и повернули на юго-восток, к Куперс-Крику. Целые сутки у нас во рту не было ни росинки. Я устал идти босиком под палящим солнцем, измучился от жажды и голода, как и подобает первобытному охотнику, каким снова стал.
Когда мы приблизились к подходящему для ночлега месту — пересыхающему водоему, от которого несло дохлой рыбой, Дик прошептал:
— Тс-с-с! Буйвол! — и уголком рта показал, где именно.
Там в грязной луже лежали двенадцать диких потомков домашних животных, завезенных больше ста лет назад первыми английскими поселенцами в Порт-Эссингтон на полуострове Коберг. Когда колонисты уехали, буйволы перешли узкий перешеек и распространились на прибрежных равнинах вокруг рек Саут-Аллигейтор, Ист-Аллигейтор, Мэри, Аделейд и Вест-Аллигейтор, впадающих в залив Ван-Димен. Здесь они обнаружили сочные зеленые луга, билабонги, заболоченные лужи, где так хорошо валяться… и почти полное отсутствие людей. Через сто лет животных стало уже полмиллиона.
И вот в пятидесяти ярдах от нас возлежали двенадцать таких экземпляров. Первоклассные отбивные складками свисали у них с груди и живота и прямо просились на костер. Но заполучить их не так-то просто! Конечно, когда-то на их предках батраки возили грузы и ездили сами, но перед нами были уже совершенно дикие животные, с величественными рогами восьми футов в размахе, которые без труда могут вспороть внутренности не в меру докучливым двуногим.
Подползать к буйволам надо осторожно, бесшумно. Дик стащил с себя набедренную повязку — как бы за нее не зацепились могучие рога и не подняли его ввысь! Укрытия почти никакого не было — только несколько панданусов, жавшихся поблизости друг к другу. Джимми и я спрятались за ними, а голый Дик пополз на животе, двигая впереди себя ружье и стараясь при этом не подымать пыли. В тридцати ярдах от лужи он вскочил на ноги и дико заорал, затем выждал секунду, чтобы убедиться — бегут ли напуганные животные в сторону от него, и первым же выстрелом уложил бычка.
Бифштекс из буйволятины, зажаренный с ямсом и корнями лилий на костре, и темная болотная вода не значатся, наверное, ни в одном меню французского повара. Вряд ли их подают у «Максима» или в «Савойе». Но в Арнемленде, где нет ни столов, ни тарелок, ни приборов, ни салфеток, где сальные пальцы без всякого стеснения обтирают о волосы и бороды, отсутствие в названии блюда приставки «à la» нисколько нас не смущало. После нескольких дней подобной жизни мои бакенбарды свалялись от грязи и я приобрел вид кочевника, никогда не знавшего цивилизации. Я изменял основным правилам гигиены, проповедником которой был сам.
На следующий день мы взобрались на Тор Рок, одну из немногих возвышенностей в этой местности, и осмотрели безграничную равнину: не видно ли где дымка? Правда, от лесного пожара его можно было отличить только в том случае, если бы охотившиеся аборигены зажигали костры, двигаясь против ветра.
Ничто не говорило о том, что на бескрайних просторах Арнемленда есть еще человеческие существа кроме нас, но вскоре нам повезло.
У истоков Куперс-Крика Джимми остановился:
— Хм! Пахнет чем-то…
Мы дружно втянули в себя воздух, как дикие животные, старающиеся обнаружить врага. Я сразу узнал запах:
— Рыба жарится.
— Кто может здесь жарить рыбу? — поинтересовался Дик.
— Только люди, которых мы ищем, — ответил я.
— А где же их следы? И почему мы не заметили дыма от костров? Ни людей, ни собак не было слышно.
— И тем не менее, — настаивал я, — не больше чем в полумиле отсюда стоят люди. Рыба не может сама выпрыгнуть из воды и броситься на костер.