Несколько мальчиков, шедших с нами, слушали с широко раскрытыми от страха глазами. Галбаранга повернулся к ним.
— Смерч — хитрец. Увидите смерч — прячьтесь. И соблюдайте законы нашего народа.
Тем не менее в стране, где жирная пища для многих была табу, мы только ее и ели: охотники приносили и складывали в общий котел кенгуру, уток, рыбу, гуан, черепах, черепашьи яйца… Живот мой раздулся от переедания, и, когда мы вышли в Аннамайера, я был рад возможности поразмяться.
Около устья реки Каделл мы стали свидетелями удивительного зрелища. Поблизости от Аннамайера над нами пролетел самолет. От него отделились парашюты и упали менее чем в миле от нас.
Молодой абориген, хорошо помнивший войну, с криком бросился бежать.
— А-а-а! Нас бомбят!
— Сейчас самолет развалится, и на нас посыплются куски, — сказал маленький мальчик.
Во время тропических ливней, затоплявших аэродромы, мне не раз случалось видеть, как в миссии и селения сбрасывали на парашютах медикаменты.
— Это не бомбы, и самолет не разваливается, — сказал я. — Где-то здесь поблизости есть белые, и им сбрасывают пищу.
— Муку, чай, сахар? — спросил маленький мальчик.
— Да.
— А! — Мальчик перевел мои слова в доступный его пониманию образ. — Это как большая столовая?
— Да, — подтвердил я. — Авиационная столовая.
Но Левша не поверил:
— Ну да! Не может быть!
— Почему?
— Зачем же здесь сбрасывать пищу?
— Чтобы белым было что есть.
— Это здесь-то! Где пища повсюду! Шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на пищу! В реках из-за рыб трудно плавать. А в песке полным-полно черепашьих яиц, и к ним ведут большие следы. Потом кенгуру… У белых ведь есть ружья? Ямс, корни лилий, гуаны, личинки… Чего им еще? Зачем же сбрасывать пищу с самолета?
Нет, он никак не мог примириться с этой мыслью. И тем не менее я был прав.
Через час мы около побережья увидели лагерь. В нем жили десять моряков — они занимались исследованием дельты реки Каделл. Моряки встретили нас приветливо, хотя мы, наверное, казались им чем-то вроде марсиан, жителей неизвестной лесной страны, начинавшейся за ближайшим деревом, дальше которого они не ступали. В этом мы убедились, разглядывая следы, еще до того, как увидели белых.
Вокруг валялись остатки грандиозной трапезы: пустые банки из-под колбасы, фасоли, свинины, макарон, открытые банки с кофе. В воздухе стоял запах жареного мяса.
— Большая была еда, — сказал Галбаранга.
— И даже отбивная на косточке, — отозвался один моряк. — Приземлилась здесь на побережье ровно через два часа после того, как покинула холодильник в Дарвине.
— И весьма своевременно, — добавил другой белый. — Мы уже почти голодали. Первая настоящая еда за целую неделю.
Один из моряков дал всем нашим ребятишкам по апельсину.
— Прямо с неба, — сказал он и, как бы оправдываясь перед товарищами, заметил: — Бедные чертенята месяцами, наверное, не видят приличной еды.
Его покровительственный тон был мне неприятен, и я сказал:
— Да у нас полно еды.
— Где? У вас ведь ничего с собой нет, кроме этой сумочки.
— В лесу, в реках и криках. На побережье. Еда повсюду.
— Еда чернокожего?
— Да, еда чернокожего. Рыба, яйца, свежее мясо…
— Рыба, яйца… Эй, Блю, слышишь, что он говорит? А как вы ловите рыбу? На удочку?
— Нет. Мы ее бьем копьями.
— А что за яйца у вас? Вороньи?
— Нет, черепашьи.
— А на что они похожи?
— На яйца.
— А не поймаете ли вы нам рыбы?
— Хорошо, — сказал Галбаранга, — Сколько?
— По одной на каждого.
Мужчины, что помоложе, побежали к реке и через час принесли дюжину больших рыб. Моряки молчали, но их глаза были красноречивее любых слов.
— А что у тебя в сумке? — обратился один ко мне.
— Лекарства.
— Лекарства! Вот это да! Слышишь, Блю? У этого парня лекарства. А скажи, это что, снадобья чернокожих?
— У меня лекарства белых.
— Он доктор, — с гордостью промолвил Галбаранга. — Он охотится с нами.
— Доктор! Эй, Блю, слышишь? Этот парень доктор. Я готов на одной ноге допрыгать до ада и обратно… Доктор! Здесь, в глуши! А ты случайно не колдун?
Я бы мог обидеться, но моряк улыбался дружелюбно, хотя и с явным недоверием.
— Я фельдшер. Меня зовут Филипп Робертс. Я учился у доктора Лэнгсфорда, доктора Рейманта и доктора Харгрейва. — Мне казалось, что моряки достойны такого разъяснения.
— А какие у тебя лекарства?
Я открыл у его ног мою драгоценную сумку.
— Пенициллин… сульфамидные препараты.