Навык бесплотности утерян, неприятности нашли соискателя. Пожалуй, я допрыгалась, попав из огня да в полымя. Система, не позволив выбрать место возрождения, вышвырнула пинком под зад ровно туда, откуда я зашла в разлом. Язык мой — враг мой!
Каким ветром этих чертей в типографию занесло? Туалетная бумага закончилась? Не уверена, что они вообще соблюдают элементарные правила гигиены, видок-то бомжеватый. А запах!
Взяли в кольцо толпой, вырваться — не вариант, вон как сально пялятся, в глазах превосходство и похоть. По всем статьям, расклад не в мою пользу. Оберут до нитки, изнасилуют, а затем пику в пузо. В полон меня не взять: язык откушу и уйду на респаун. Может, не тянуть кота за хвост, всё к одному идёт, тяпнуть помело под корешок, и всех дел?
Попробовала куснуть, зубы-то острые, чуть сжала — во рту стало солоно. Блядь! Очко не бабушка вязала! Страшно мне язык грызть, не могу я так, это вам не под столом шишку гонять!
— Опа! Смотри, пацаны, лярва очухалась! Серёга, накинь ей хомут на шею, а то мало ли чего, вдруг у этой рыжей шмары навыки есть. Не жмись ты, подлей маны, блочить надо по-любому, я её уровня не вижу!
От такой наглости перехватило дыхание — шмарой меня ещё никто не называл, но виду не подала, добавив в голос пряных ноток, обратилась к ублюдкам:
— Позвольте! Господа! Не надо хомута, я ведь киса, а не кобыла сивая, всё решим полюбовно, мы ведь культурные люди! Я за любой кипиш! Господа! В кабинете директора шикарный диван имеется, места всем не хватит — вас ведь вон сколько, но можно и по очереди.
Глаза «господ» подёрнулись поволокой, не ожидали, видать, такой прыти от малолетки.
— Да гонит она! Серёга, давай ошейник, под блокиратором точно не откусит! — Недоверчивый мужик протянул руку к Серёге, а я решила форсировать события, смекнув, что дело пахнет керосином.
Не знаю, что за штука такая — блокиратор, но уверена, что не очень полезная для жизни и здоровья.
— Слышь, ушлёпки, зассали, что ли, или бабу никогда не пробовали? Может, вы членососы? Так это… тогда нам не по пути! Я уважаю парней смелых, грубых и напористых, а вы какие-то не такие. Увидали смазливую девчонку — и пись-пись в штанишки? Куда катится мир, кругом одни пидорасы! — Покачав сокрушённо головой, сплюнула под ноги нерешительному.
— Ты чё базаришь, ковырялка! Ты в ком гребня увидела?! Да я тебя без базла прямо здесь на бубуку натяну! — Нерешительный оскорбился и проявил решимость, а я была вовсе не против.
— Хорош порожняки гонять, не видишь, девочка потекла, не базлай, а засоси покрепче, я ведь нецелованная! Неохота целкой подыхать! Время сейчас мутное, сам понимаешь! — Не ожидала, что прокатит, я та ещё актриса, но мужики, расслабившись, опустили пики, а я двинула навстречу предусмотрительному типу. С него и начну, то есть закончу ещё одну жизнь.
Придётся помирать. Можно поиграть в героя и, геройски продав жизнь, убить четверых, но в этом не было никакого смысла. Скорп, исходя из моих физических возможностей, просчитал все нюансы и даже простимулировал нейромедиаторы, усилив действие норадреналина кортизолом, но этого оказалось недостаточно для построения эффективной карты боя.
Двенадцать человек — вооружены холодным оружием. Заточенные арматуры, два длинных пожарных багра, ножи и биты. Исходя из аналитической выкладки компаса, я смогу уработать четверых — возможно, они погибнут окончательной смертью, — но оставшиеся зарежут меня, словно свинью, и это в лучшем случае.
Артефакт в руках Серёги не просто бирюлька, а очень сложный магический механизм, блокирующий навыки и источник маны, но не эта особенность нагоняла жути.
Подлая штуковина подавляет волю, делая человека послушным рабом. Избавиться от ярма без участия хозяина невозможно, даже окончательная смерть владельца не даёт шанса на обретение свободы — раб попросту развоплотится вместе с ним. Эту занимательную информацию подкинул компас, предусмотрительно просканировавший ошейник на предмет подлянок, чтобы я ненароком не наделала глупостей. Рисковать не стала. Заберу на тот свет только одного, но со стопроцентной гарантией.
В нос пахнула едкая сивушная вонь, грубые мозолистые руки сжали ягодицы. Томно выдохнув, я прогнула спину, слегка подалась назад, а затем молниеносно, словно кобра, куснула мужика в шею.
Зубы сомкнулись на яремной вене, сдаётся мне, что немного перестаралась, вырвав с мясом клок кожи. Сплюнув плоть, что есть силы обняла мудака, присосавшись губами к рваной ране.