Когда костёр уже догорел, а вся компания спала, я медленно встала, стараясь никого не разбудить, и пошла прочь от лагеря. Меня душили мои страдания, но почему-то я не хотела, что их видели те, кто был там со мной. Я остановилась достаточно далеко на небольшом холме, открытом всем ночным ветрам. Было тихо, лишь шум пригибаемой к земле травы, да песни кузнечиков вмешивались в общую мелодию ночи. Трава была так высока, что щекотала мне руки, когда я глядела вдаль и в небо, обнимая себя за плечи и кутаясь потрёпанный плед.
Мне хотелось подумать, переосмыслить все…
- Что с тобой? – Эан, как всегда, был незаметен, и я вздрогнула, отшатываясь от него и тут же отворачиваясь, пытаясь скрыть своё лицо. – Ты… плачешь?
Он обошёл меня и медленно взял за подбородок и повернул к себе. Даже опустив глаза, я чувствовала его удивлённый взгляд.
Неужели все считают меня не способной на это?.. Я хотела вырвать подборок из его горячих пальцев, потому что его слова лишь подхлестнули мои эмоции и поток слез, градом стекавших по ему лицу, увеличился вдвое. И одновременно с этим я чувствовала вину за эти слезы, словно я плакала из-за того, чего не стоило.
Эан сделал шаг ко мне, и прижал к себе, так что я уткнулась лицом в его мягкую рубашку. Пахло мужским потом, остро, но почему-то приятно и притягательно. От него веяло теплом и могучей неконтролируемой силой, которая проявлялась только в моменты гнева. Сейчас она мирно дремала в его душе, но она проснётся и снесёт любую опасность и преграду.
- Тише…
Его ласковый голос, словно проникал в каждую клеточку меня, наполняя блаженством и болью одновременно. Это чувство безопасности и покоя. Да… как в озере тогда. Слитно. Вместе. Так хорошо телу и душе, и одновременно так плохо внутри…
- Что случилось? Ты из-за этого мальчика и его матери?
Я сжала ткань его рубашки, стараясь прижаться к нему ещё теснее и едва не взвыла, когда картины того будущего словно странный сон въедались в мой разум, заставляя его корчится от боли.
- Она умрёт. Да?
Я сжалась от этих слов, как от удара, а потом забормотала, стараясь избавится от того, что накопилось и что мешает сейчас забыться в его тёплых объятьях:
- Это больно… так больно… да, она умрёт… я видела его будущее. Трудно видеть и понимать, что ты бессилен, когда какое-то событие… оно просто вплетается в такую же цепочку случайностей, а потом… все становится ужасно. Он будет убивать… столько людей… столько крови… потому что его жизнь наполнили болью… и я ничего не могу сделать. Я бессильна… потому что прошлое не изменить, мы ничего не сможем сделать. – Я оторвалась от его рубашки и подняла мокрое лицо к нему. - Я даже сказать ему не могу…
- Если ты бессильна, значит, и нечего слезы по этому поводу лить.
- Эан, тогда зачем я вижу будущее? – Луна очерчивала его лицо, добавляя чёткости линиям, словно рисуя странный резкий портрет. – Зачем мне дано знание чужой судьбы, если я ничего не смогу с этим сделать...? Оно бесполезно?..
Я замолчала в испуге от того, что сказала только что. Я… но ведь правда, не так ли?
Я бесполезна?
- Так вот что тебя тревожит, - он вдруг улыбнулся, прижимая меня снова и вздыхая так облегчённо, словно это был самый важный вопрос в его жизни, и он только что узнал на него ответ. – То-то я и смотрю, чем дальше мы идём, тем грустнее ты становишься, а твой оптимизм неумолимо угасает.
- Когда ты живёшь один, - я не узнавала своего голоса, такой безжизненный и пустой, - и к тебе приходят люди, ты просто иногда заглядываешь в их Книги и даёшь им ответ. А когда ты идёшь с этими людьми бок о бок, когда видишь их Книги каждый день, видишь прошлое, будущее и узнаешь в настоящем. Когда они так беззащитны перед твоим взглядом… Ты видишь все, мелочи, неприятности, иногда чувства… тебе дороги эти люди, но ты не имеешь права сказать им правду, потому что, желая избавить их от мучений, доставишь ещё больше страданий. И собственный дар становится… пыткой…
Мой голос затих, в воздухе повисла тишина, изредка наполняемая шорохом листвы и нашим дыханием.
- Но ты сама сказала, что есть люди способные менять будущее, которое ты предсказала. Например, я.