— Зачем? — Гена искренне не понял.
— Мне по пути надо кое-куда заскочить, не хочу вас таскать туда-сюда.
— Кое-куда, туда-сюда, всё еще не понятно, но ладно. — Он кивнул, и я сунул ему в ладонь пятак.
— Теперь у нас поровну денег, — сообщил я ему.
— Я отдам, — пообещал Гена.
— Да забей, не в деньгах счастье.
— Вот такой Медведев мне нравится!
— Тот, что снова не считает деньги? — я усмехнулся, и мы вернулись к девчонкам.
В жёлтом автобусе мы расположились сзади, успев урвать сидячие места, там, где больше всего укачивает. Девчонок посадили вперёд, а сами сели позади. Они Аня и Женя были такие смешные и весёлые, веселился и Гена, а меня медленно накрывал адреналин, плюс немного начало потряхивать, так всегда бывает, когда идёшь на бой, особенно на бой сложный, с превосходящим противником и лучше экипированным. На моей стороне первый ход, на моей стороне и то, что встречать меня будут в людном месте, а значит, всякие дистанционные орудия труда типа цепей и палок просто не будут привезены в Воронеж. Но ножи, заточенные спицы от мотоциклов и кастеты никто не отменял.
Спрашивать, как с гада, могут начать сразу на вокзале, а могут отвести за угол ближайшего дома и там предъявить. Будет ли у гопоты огнестрел? Ну, надеюсь, что нет. В любом случае, обо мне они знают больше, чем я о них, вероятнее всего, они слегка так офигели, когда им порассказали о моих последних приключениях. Но делать нечего, предъява о потерянных деньгах кинута, назад сдавать нельзя — потеряют авторитет, и теперь они группой, скорее всего, ждут меня на автовокзале или, не дай бог, на первой остановке в Воронеже, чтобы ссадить меня с автобуса.
Чего мне не хотелось бы, так это впутывать девушек и Генку. Значит, делаю первый ход! Белые начинают и выигрывают! Сегодня за белых будет играть спортсмен, комсомолец, неудавшийся техник, бывший алконавт и разгильдяй.
В голове прозвучала фамилия и имя, как будто её объявляет коверкая диктор американской лиги UFC: Халиксан-н-ндр-р-р Мхед-уеде-у!
— Девчонки, Ген, я скоро! Встретимся в горсаду, — произнёс я вслух и, подойдя к водителю автобуса, попросил меня высадить.
— На остановке, — грубо ответил мне водитель.
«Треснуть бы тебя боковым», — подумалось мне, но вслух я сказал другое.
— Друг, меня тошнит, высади! Я сам дойду, а то в салоне всё тебе измараю!
— До вокзала пять минут не дотерпишь?
— Не, друг, не дотерплю, — выдал я, делая рвотное движение в сторону водителя.
— Сука! Стой, щас! Выходи! — автобус остановился, и я выбежал на улицу, однако побежал я не в кусты, а напрямую к стоящему неподалёку автомобилю такси.
И, заглянув в окошко к водителю, произнёс:
— Дружище, до автовокзала срочно за рубль!
— Срочно — за два, — выдал таксёр.
«Вот хапуга, поди целый день тут стоит, ворон считает».
— Добро! — быстро согласился я, потому что не было времени торговаться, и, сев, попросил его ещё раз: — А можете раньше автобуса того приехать?
Это было странно, но, передав таксёру трёшку, я буквально вдавился в спинку сидения. И на этих пяти минутах ощущал, что если меня не укачало в автобусе, то запросто может укачать в такси.
Доминик Торетто воронежского разлива довёз меня действительно раньше, но сдачи с трёшки так и не дал. Жук, конечно. Оданко некогда с ним спорить. И я вышел из машины перед самым вокзалом, перед уже хорошо известным зданием буквой «П», и мне уже знакомыми постулатами «МИР! ТРУД! МАЙ!» на её ножках.
У вокзала никого не было, неужели паранойя моя «кинула» меня на трёшку? Хорошо, что таксиста в Колодезной не побил за телефонный звонок. Успел обругать я себя.
Однако когда я подошёл к окнам вокзала, заглянув внутрь, то от того, что я прав на моём лице расползлась широкая улыбка. А вот они, мои дорогие, сидят в зале ожидания! Ожидают, нервничают.
Тут были все, кого я уже бил и видел в Курске, не было лишь Шмеля. Кудрявый, Гнусавый, Каратист, Третий и Второй.
— Вниманию встречающих! На платформу номер три прибывает автобус из Колодезного, — проговорил женский голос в громкоговоритель. Встречающие, видимо, попросили.
Я вошёл в здание вокзала, хлопнув дверью и громко крикнув:
— Добро пожаловать в Воронеж! Басота!
Все взгляды этого общественного места были устремлены на меня.
— Опа! Сам пришёл! — выдохнул Гнусавый.
— Отскочим-побормочем! — громко повторил я и выбежал из вокзала.
«Интересно, второй раз на марафон поведутся?»
Погоня по канонам «Берегись автомобиля», и я, как Юра Деточкин, убегаю, а меня, соответственно, догоняют! Тем самым, я увожу долбодятлов от девчонок и Гены.
И я, обернувшись, отметил, что хищники бросились вдогонку их жертвы. Из здания вокзала выбегала великолепная пятёрка без вратаря, расталкивая людей на входе, бросая им что-то на своём, на гопническом.
Такой «Волк и Заяц» по-современному, вот только у меня теперь нет отягощающей сумки, да и прошлое поражение ребятам здоровья и бегового умения не прибавило.
За эти полмесяца я прилично так понял Воронеж, по крайней мере, знал, где тут основные объекты спорта, где основные улицы и как быстрее всего добраться до окраин. И вот я бежал по проспекту Московскому, мимо трёхэтажных сталинок и пятиэтажных хрущёвок, зная, что через всего каких-то семьсот метров мои ноги вынесут меня на говорящую о моей ситуации улицу Беговую. Почему не свернул на 45-й Стрелковой Дивизии налево? Я хотел быть уверен, что мы с пацанами побежим по неосновным улицам, где меньше всего возможных милицейских патрулей. Но ребята остановились, не добежав и до поворота на Беговую, лишь пересекли перекрёсток 45-й Стрелковой и Московского проспекта.
Остановился и я, обернувшись. Ну нет, рано же ещё! Мы же на достаточно людной для наших дел улице.
И я пошёл к ребятам, видя их раскрасневшиеся лица, видя и то, как они попрятали правые свои кисти в карманы дешёвых спортивных костюмов, совсем как у меня.
— Парни, я не могу один за вас всех бегать! — прокричал я, находясь в метрах тридцати от них.
— Слышь, мы знаем, где ты живёшь! — выкрикнул Кудрявый.
— И что вам это даёт⁈ — улыбнулся я. — Неужели вы про меня не спросили у пацанов?
— Краснопузый, ты чё, думаешь, если ты спортсмен и с ментами трёшься, то тебе всё можно? — спросил меня Гнусавый.
«До 1991 года, как минимум», — подумалось мне.
— Я тут слышал, я ТИПА у вас тридцать рублей увёл⁈ — спросил я.
— А хочешь сказать, что не так? — спросил в ответ Второй, тот из младших, того, кого я положил после Шмеля.
— А ты сам это видел⁈ — вкрутил контраргумент я.
— А чё, скажешь, что менты забрали? — спросил он же.
— Менты подоспели как раз, когда я вашего Каратиста положил. Шарить по карманам они бы мне не дали, а после, вашего Шмеля по скорой увезли, и он в себя уже пришёл. Так что фуфло ваша предъява.
— Если ты не при делах, то чё убегаешь? — спросил Кудрявый.
— А вы чё, беспределите? Каждый раз вас больше, чем один?
— Слышь, где ты тут беспредел увидел⁈ — воскликнул Гнусавый. — Кастет мой кто отмутил?
— Кастет — трофей, он мой по праву выигранного боя у превосходящего меня противника. Следующий раз костюм у кого-то из вас заберу, так что готовьтесь в Курск в трусах ехать! Ну что, дальше побежали⁈
Бегать за мной никто не хотел. Странно, я уже разогрелся. В настроении появилось что-то разбойничье, снова адреналин, но уже в смеси с дофамином.
— Короче, давай спокойно, побазарим без бега! — высказал предложение Кудрявый.
— Слово пацана? — усмехнувшись, спросил я.
— Слово пацана, — подтвердили на той стороне.
— Я вам не верю, но как комсомолец даю вам шанс. Старший ко мне, остальные на месте!
— Морда автоматная! — высказался Гнусавый.
— Погоди, — шикнул на него Кудрявый.
Они стояли у перекрёстка и приходили в себя, а Кудрявый шёл ко мне. Вот, наконец, то я понял, кто из этой пятёрки главный. Он был выше меня и крепче, худощавый, но жилистый, слегка сутулый, на лице под глазами синяки.